Охотники за туманом - [51]

— Пусть идут, — сказал подъехавший к валу Николай, — нам все равно надо отдохнуть и привести себя в порядок. Собрать трофеи, похоронить убитых, перевязать раненых. Может, кто жив остался из тех кого свалили сегодня. Глядишь, и пленный будет. Может, хоть узнаем чего.

— А что, преследовать врагов не будем, что ли? — обеспокоенно спросил один из новоприбывших охотников.

Николай устало провел ладонью по лицу.

— Обязательно будем. Но чуть позже. Пусть сначала отойдут подальше, расслабятся, осторожность потеряют. Опять же, после такого разгрома надо им дать время на переживания. Глядишь, сами себя поедом съедят да перессорятся, все нам меньше работы будет.

— Вряд ли они перессорятся, — недоверчиво хмыкнул Пахом, — какие-то они… то ли замордованные, то ли фанатики какие. Выучка слабая, а дисциплина имеется. И не болтают попусту. Помню, когда я в той жизни с каджарами воевал – так у тех войско непрерывно галдело, ну словно на базаре, а не в строю. Эти же все больше молча воюют.

— Ну даже если не перессорятся, то у нас ночью все равно преимущество будет, — Николай кивнул на тяжело дышащую лохматую Льдинку. — Туркестанские тобеты, говорят, чудо как хороши в ночной охоте!

Глава 13

Пленных оказалось трое. Все – тяжело раненые, двое с сильными ушибами после падения с коней, третьему, из пешей группы, пуля разбила ногу. Николай наложил жгут выше раны, так что совсем истечь кровью южанин не успел, но вот саму ногу, похоже, не спасти. Если бы тогда, в полдень, нашелся какой-нибудь грамотный хирург… А тут уже, считай, полдня прошло, нога успела распухнуть и посинеть. Теперь даже жгут снимать нельзя – умрет. Отравится трупным ядом, что скопился в разбитой ноге и даже ничего сказать не успеет.

Южане, казалось, совсем не переживают по поводу своего пленения. Сидят себе спокойно на голой земле, молчат и лишь изредка отгоняют мух связанными руками. Хоть бы словом между собой перемолвились, все равно их языка никто не понимает. Но нет. Лишь один из них, тот, который с разбитой ногой, иногда мурлыкает под нос какую-то песенку. Или, может быть, стихи декламирует, так сразу и не поймешь.

Боярин приехал примерно через два часа после отступления южан. К этому времени охотники успели вырыть две могилы недалеко от вала и похоронить павших стрельцов-картонок. Пахом прочитал короткую молитву, поставили немудреные, грубо сколоченные кресты на могилах. Собрали трофеи – сабли, пистоли, одну фитильную аркебузу с шестигранным стволом, огнеприпасы. Не побрезговали даже одеждой, в хозяйстве все сгодится. Двенадцать погибших и трое пленных – такие потери нападавших. А у самих защитников форта – двое убитых. И еще одному стрельцу пуля угодила в руку. Боярин лично провел операцию и извлек пулю. Руку перебило, стрельцу теперь месяц в лубке ходить. По меркам Николая – достаточно большие потери. Учитывая, что южане атаковали полевые укрепления в чистом поле. Во время войны с Кокандом отряды генерала Черняева наносили кочевникам значительно больший урон практически без потерь. Один к ста в те времена считались обычным разменом. Правда, оружие и выучка солдат Туркестанского отряда была куда как выше, чем у стрельцов Ужа. Кто знает, если бы Пахом не ударился в панику – может быть, получилось бы еще лучше? Хотя Николай его понимал. Все-таки егерь, разведчик и застрельщик. Нет у него ни привычки, ни навыка сидеть в форте в жесткой обороне. Да и какой это форт без пушек? Нормально воевать без поддержки артиллерии очень тяжело, против превосходящего в огневой мощи противника никакая выучка не спасет. А если нет артиллерии – так хотя бы несколько ружей бы картечью зарядить для стрельбы с близкого расстояния. Вот еще одна пометочка в блокнотик… а сколько их еще будет, таких пометок, прежде чем все организуется как надо?

Убитых южан стрельцы отвезли телегой к тому туману, что клубился в секторе монстра Подвоха. Туда же отвезли пленных.

— А разве хоронить их не будем, Андрей Тимофеевич? — спросил Николай. — Как-то нехорошо выходит. Они хоть и басурмане, а все одно – люди… Вроде по их мусульманским традициям надо бы их до заката погребению придать…

— А с чего это ты взял, любезный приятель, что они магометанского вероисповедания? — хитро прищурившись, спросил боярин.

— Ну так это… видно же. Смуглые вон, да в халатах!

Андрей Тимофеевич сверкнул белозубой улыбкой в лучах закатного солнца.

— И что, раз смуглые да в халатах – значит, обязательно последователи пророка? По-другому разве не бывает?

Николай развел руками и покосился на Пахома. Тот тоже отрицательно пожал плечами.

— Ну что ж вы так! — укоризненно покачал головой боярин. — Рассказывали, что много с южанами воевали там, в той жизни. А все одно в них не разбираетесь, чешете всех под одну гребенку!

— Это вы верно заметили! — поморщился Пахом. — И вроде бы столько лет граничим с турками да персами, а все равно даже переводчиков своих нет, приходится брать из местных армян или черкесов.

— Ладно уж, расскажу вам кое-что про наших супостатов. Так вот, братцы. Эти люди – бессмертные, — Андрей Тимофеевич посмотрел на изумленные лица охотников и улыбнулся: – Нет, не в том смысле, что они не умирают. Это у них вроде названия гвардейского. Бессмертными их именовали в старые времена, еще до Рождества Христова. Легендарные воины персидского царя Дария – вот кого вызвал из небытия их владетель. Я понимаю, вам странно видеть персидских бессмертных с современными ружьями, все-таки в историях и легендах царь Дарий еще до Римской империи жил. И воевал в основном с греками. К примеру, спартанцы царя Леонида – слышали о таком? Ну вот, они как раз против них и бились. Бессмертные у персов – это такие… как бы точнее сказать… воители навроде нашенских монахов-воинов Пересвета и Осляби. Религиозные, немногословные, не боящиеся смерти… В общем, рыцари персидских преданий.