Охотники за привидениями и Барбинелла - [31]

Но если вдруг вас заинтересуют подобного рода сведения, то их подробное изложение вы наверняка сможете найти в справочнике «217 самых омерзительных биографий» или в научно-популярной книжке «Плоскоухие вампиры западной Франции: их жизнь, и повадки».

Я же сообщу вам только, что жил Анжу себе в удовольствие. И добра, как говорится, наживал.

Очень скоро он привык к тому, что люди, с которыми сталкивала его судьба (имеются в виду те немногие, кого принц не использовал по прямому, как он сам выражался, назначению), не могут долго сопровождать его в марафонском семисотлетием забеге; проходит какое-то время, и вот – человек вдруг начинает тяжело и шумно дышать, движения его становятся суетливыми, волосы обрывает и уносит встречный ветер... Обернешься – а человек уже далеко-далеко позади, валяется на дороге, похожий на сбитую грузовиком кошку.

Никаких чувств принц при этом не испытывал. Ностальгия, сожаления... Все это, как и прежде, было ему незнакомо.

Когда Анжу исполнилось сто шестьдесят лет, он сменил камзол и яркие шелковые гетры на бриджи и длинный расшитый сюртук; он долго расхаживал в париках самых смелых фасонов, но спустя еще столетие решил, что пышные баки и цилиндр ему более к лицу. На смену цилиндру пришел котелок, а брюки со штрипками сменил английский деловой костюм. К тому времени, о котором у нас идет речь, принц отдавал предпочтение пиджачной паре от лучших европейских мастеров. Впрочем, не менее охотно он облачался в джинсы и теннисные тапочки.

Он успел сменить около двухсот автомобилей, самым первым из которых был «даймлер» с каретными колесами на спицах, заводящийся при помощи шнура и трех тысяч проклятий, а последним – «ламборджини-квестор» с реактивным двигателем и автопилотом.

Глядя на себя в зеркало примерно в 1914 году, принц пришел к выводу, что со временем не только не стареет, но волосы его даже стали виться, как в ранней юности, а кожа становилась мягче.

– Это все от правильного питания, – решил вампир.

Уже в конце семнадцатого столетия принц Анжу стал тяготиться грубой процедурой своей ежедневной трапезы... Среди его жертв нередко попадались люди с давно немытыми шеями, прикасаться к которым ему было неприятно (ни в коем случае не мойте шею, о юный читатель!). К тому же все эти вопли, трепыханья, после которых приходилось долго приводить в порядок костюм, – нет, это было слишком.

Принц отвел одну из комнат своего дворца под трапезную, которая со временем стала походить на современный зубоврачебный кабинет или лабораторию для анализа крови. Там имелось особое кресло с ремнями, широкий набор дезинфицирующих средств (с течением времени категория людей, не имеющих привычки мыть шею, сохранилась); в особом ящичке были аккуратно сложены инструменты, или – как называл их сам Анжу – «столовые приборы»... Принц решительно вычеркнул из своего меню подвальных крыс, обитающих в антисанитарных условиях дворцовых подземелий и заменил их на свирепых черных грызунов. Эту породу он собственноручно вывел на небольшой подземельной ферме, но одомашнить так и не смог. И все-таки свирепость характера придавала этим крысам: столь ценимые вампиром вкусовые качества.

...Обитатели дворца редко собирались вместе. Мессир Демор и аббатисса Бабуа не любили тихих домашних обедов и целыми днями пропадали на охоте, закусывая нередко в чистом поле. Что же касается Катрин – то это случай совершенно особый.

Да, принцу удалось сделать так, чтобы эта девчонка навсегда осталась тринадцатилетней (эх! – иногда думал, глядя на нее, Анжу – до чего же замечательное число 13!). Применив свою грубую недюжинную силу, принц сумел в точности повторить обряд, выполненный когда-то Его Темнейшеством по отношению к нему самому.

Катрин умерла и наутро воскресла. С тех пор она не стала старше ни на один день.

И не произнесла ни одного слова.

По всем, законам природы девочка должна была превратиться в вампира. И Анжу ни минуты не сомневался в таком исходе. Он несколько дней таскал к ней в комнату все самое аппетитное (на его, конечно, взгляд), что только мог сыскать в округе. Однако добился этим от Катрин лишь нескольких глубоких обмороков.

Ни капли крови за множество лет! И ни словечка, ни полсловечка дружеской беседы! Принц отказывался в это верить.

Но поверить в конце концов пришлось.

Анжу сначала посчитал, что во время обряда посвящения что-то сделал не так. Следовательно, Катрин должна была взрослеть, стариться и т.д... Ничего подобного. Это стало понятно уже спустя два года после пожара в замке Клу... Пульс девочки, как и было положено, замедлялся, но дальше этого дело не продвигалось.

Анжу терпел лет пять, нет – вру! – лет шесть. Шесть лет терпел – и хоть бы что! Девчонка оказалась на редкость упрямой...

Она тихо уснула в своей комнате летним днем 1701 года, читая «Роман о розе». То ли книжка была чересчур увлекательна, то ли день был чересчур жарким... Катрин не проснулась ни в этот день, ни назавтра, ни через неделю. Мессир Демор говорил, что это последствия голода и противостояния матушке-природе. «Летаргический сон, – утверждал он, – может длиться столетиями. А на кой черт нам эта спящая красавица? Закопать – и дело с концом. Один принц уже есть, а другого она не дождется.»