Охотники за пламенем - [102]

 – хотел добавить принц, но он слишком устал от борьбы. Он слишком устал от всего.

– Его любовь по-прежнему жива, – настаивал Беньямин.

Насир был готов совершить фатальный удар, если сафи будет болтать и дальше.

– Позволь угадаю: ты знаешь, что его гложет, – предположил принц, не сводя глаз с тёмно-синего неба.

– То же самое, что вонзило когти в земли Шарра. С каждым днём Гамек всё больше теряет себя. Вскоре султан Аравии превратится в марионетку древнего зла.

Сафи был близок к истине. У Гамека не было иных причин захватывать Сарасин и отравлять газом Деменхур. Однако Насир никак не мог понять, чего именно хотело это зло.

– Я не ошибаюсь, ведь правда? Ты сам это видел. Проблески его прежней человечности, – продолжал Беньямин.

Да, в тот день за тонкими занавесками отцовской кровати Насир заметил проблеск. Любопытство вынудило принца открыть рот.

– Что это? Что в нём растет?

– Луна убывает, но ночь продолжает правление. Она погрузилась в безнадёжную тьму, из которой большинство из нас никогда не выберется. Я бы рассказал тебе о том, что шевелится в тени, но нам нужна твоя сила.

Насир встретился взглядом с сафи, но Беньямин не закончил.

– Ибо если он узнает, то даже Принц Смерти не сможет набраться храбрости, чтобы продолжать.

Глава 63

Зафира проснулась рано. Вернее, просто решила встать, поскольку так и не смогла заснуть. Остаток ночи Охотница ворочалась, вертелась, мучимая образами преследуемого Насира и султана Аравии.

Сколько времени пройдёт, прежде чем принц уступит требованиям отца и проткнёт Зафиру своим сияющим скимитаром? Охотница думала, что он менялся, что он становился… союзником. Или кем-то большим. Но теперь стало ясно, что Зафира для него была лишь средством достижения цели.

Она потянула за цепочку на шее, чтобы чуть ослабить её, и села.

Перед ней стоял наследный принц. С саблей в руке.

Она посмотрела на его клинок, а затем, приподняв подбородок, медленно перевела взгляд на лицо.

Насир выдохнул тихий смех.

– Я знал, что это была ты.

Зафира не обрадовалась появлению такого Насира. Юноши, который позволил своей маске упасть. Юноши, который осмеливался смеяться и в чьём взгляде было что-то кроме холодной невозмутимости. Это пробуждало в Зафире беспокойство. Неуверенность.

Это зажигало в ней пламя.

– Покончим с этим, – бросила она вызов, прежде чем сумела остановиться. Хотя каждая часть её тела надеялась, что у него была другая причина, чтобы подойти к ней.

Насир моргнул. Перевёл взгляд на свой скимитар.

– Я не… Я не собирался тебя убивать, – сказал он, скривившись. Шрам пошёл рябью, как будто он проглотил что-то горькое, когда произнёс слово «убивать». – Я тренировался. – Он покрутил скимитар и снова нахмурился. – Это помогает мне думать.

Имитация убийства помогала ему думать? Зафира чуть не рассмеялась.

Рукава его плаща были закатаны до предплечий. Крепкие мускулы напрягались при каждом движении. Зафира мельком увидела его татуировку, но Насир, заметив взгляд Охотницы, тут же вложил скимитар в ножны и опустил рукава.

– Это лишь вопрос времени – когда ты выполнишь обещание, – выпалила Зафира дрожащим от гнева голосом. Она хотела назвать его трусом, однако сочла, что он получил от отца достаточно оскорблений.

Зафира жалела его. За молчание, которое он хранил. За силу на кончиках его пальцев, которая была бесполезной из-за его привязанности к султану. Охотница сомневалась, что он хотя бы раз в жизни возразил отцу.

– Чем дольше ты тянешь, тем труднее будет, – прошептала Зафира, удивляясь тому, как много было в этих словах.

Он шагнул ближе, и ей захотелось, чтобы он сделал ещё один шаг. И ещё один. И ещё.

– Что именно? – выдохнул он, как будто действительно пытался понять.

– Я не знаю.

Кто-то зевнул и потянулся – Зафира слышала шелест одежды. В голове вновь раздался голос султана.

– Ты боишься не его, – осознала она.

Насир окаменел.

– Ты боишься… – Охотница смолкла, нахмурив брови. – Что он имел в виду, когда сказал: «Её язык будет не последним, что она потеряет»?

Хашашин закрыл глаза. Морщины прорезали его лицо, и Зафира заметила, что его борода аккуратно подстрижена. Когда мужчины находили время на бритьё?

– Я боюсь, – просто ответил хашашин.

Когда он открыл глаза, место Насира вновь занял Принц Смерти, с его шрамами, с глазами цвета мёртвого пепла на безжалостном ветру.

– Я трус. Я тот, кем ты хотела назвать меня.

* * *

В путь они двинулись рано, чтобы избежать палящего солнца, которого Беньямин не ожидал увидеть. Наступала мгла, о которой предупреждал сафи, и мрак сгущался, несмотря на утренний час.

Насир сморгнул усталость. Он вспомнил прошлую ночь, когда по камням пронеслись две пары ног. Теперь он знал, что лёгкий шаг принадлежал Охотнице. Тяжёлый шаг мог принадлежать только одному человеку, и Насир понадеялся, что Альтаир остался доволен его унижением.

Охотница молча вела их вперёд, собирая пальцами распущенные пряди тёмных волос. Когда она встала этим утром и её глаза, голубые осколки, бесстрашно взглянули на Насира, он почувствовал странную, необъяснимую печаль.

Он привык к печали, но была разница между постоянным ощущением несчастья и внезапным порывом, который оставил его холодным и беспомощным. Заблудившимся без надежды на спасение.