Охотники на ксеносов: Омнибус - [50]

Они смотрели глазами стойкого Чёрного Храмовника, пока его и его братьев в конце концов не перебили таутянские боескафандры на вытоптанном пятачке соляной пустыни под палящими лучами тройного солнца. Отступи Храмовники с боем — могли бы выжить. Но гордость заставила их стоять до последнего и уплатить за это собственной жизнью. Урок, хотя и смертельный для учителей, не пропал втуне.

В другой записи они пережили последние минуты штурма тиранидами ракетной базы где-то в секретном месте Ультрамара. Силы четвёртой роты Ультрадесанта держались сколько могли, ожидая поддержки с воздуха, которая так и не пришла. Каррас сморщился, когда огромная, истекающая слюной пасть сомкнулась на ногах космодесантника, через органы чувств которого он переживал эту страшную бойню. Ультрадесантника перекусили пополам и проглотили в два трепещущих куска. Только Трону ведомо, как удалось вернуть его шлем и вставленный в него инфокристалл.

Ещё они стали свидетелями убийственно размеренного наступления смертоносных некронов. Похожие на скелеты фигуры из чёрных металлических костей, казалось, идут вперёд почти лениво. Они не торопились никогда, абсолютно уверенные в своей победе, в неудержимости той силы, которую представляют. Снова и снова казалось, что Космические Волки, которые вели с ними бой, добились какого-то прогресса, но только лишь до момента, когда тощие чёрные тела снова поднимались с земли и брали в руки оружие — трупы, бесконечно вызываемые обратно к жизни. Космическим Волкам было не победить. Они отступали, усеивая своими телами землю, которую отдавали.

Всё это и многое другое Каррасу и остальным приходилось терпеть, ощущая боль и потерю тех, чей опыт они переживали со стороны. Для Карраса это были одни из самых тяжёлых занятий, ибо он ничем не мог помочь отважным воинам. Он по-новому ощутил жалость к братьям, таким как Иддекай, которым приходилось переживать потерю братьев из своего ордена внутри покаянного ящика. Эти битвы давно канули в прошлое — и всё же, через канал сенсориума они казались такими же настоящими и осязаемыми, как каменные подлокотники кресла, которые он стискивал побелевшими от напряжения пальцами. Часто после такого сеанса, хотя там и не было никого из его благородного ордена, Каррас поднимался с каменного сиденья, охваченный горем, пылающий гневом, стиснув кулаки, в отчаянии ища врага, которого можно убить, чтобы отомстить за пережитое. В этом он был далеко не одинок. Сеансы эти изматывали до крайности. Совет Караула зорко следил, чтобы испытать гибель своих родичей доставалось только нарушителям порядка, но всё равно многие кричали в голос от душевной боли и бились в титановых узах, которые не давали двинуться. Какая разница, что умиравшие носили другие цвета, другую символику и говорили с незнакомым акцентом? Всё равно это действовало исключительно сильно.

Библиарии Караула, и особенно Лохейн, упорно настаивали, что такие сеансы необходимы. Исключений не делалось никому: ни по ордену, ни по званию. Сеансы уже ненавидели: они представляли собой всё, что есть худшего в поражении: потерю великих героев, бессилие, скорбь, ярость и чувство вины.

Несмотря на эту неприятную сторону, Каррас быстро пришёл к пониманию ценности этих занятий. Результаты их не стал бы отрицать никто. Знание того, как каждая порода ксеносов предпочитает сражаться, — абсолютно бесценно. Каррас чужими глазами взглянул в лицо нескольким враждебным видам ксеносов, о которых никогда в жизни не слышал. Он узнал, как они двигаются, как они наносят удар, какое оружие используют. Но этим всё не исчерпывалось. Произошло кое-что, пожалуй, гораздо более важное.

Несмотря на все свои различия, космические десантники начали сплачиваться.

Карраса, как и некоторых других, однажды даже толкнуло подойти к Солариону. Это случилось после страшной записи о гибели четвёртой роты Ультрадесанта.

— Не говори ничего, — велел он Солариону, приперев того в трапезной. — Мне не нужен твой ответ. Я хочу сказать только одно: твои братья сражались, как боги войны. Жертва тех, кто пал, только подтверждает славу твоего ордена. Мои братья и я гордились бы честью сражаться плечом к плечу с ними.

И всё. Каррас отвернулся и сразу ушёл, по-прежнему тронутый за самую душу тем, что видел, и чтобы не дать Ультрадесантнику испортить момент.

Обычно после двух-трёх часов занятий с архивами и сенсориумом космические десантники опять возвращались в главную часовню, где возносили благодарность за всё, чему научились. Многие из стоявших здесь, в гулком и мрачном пространстве этого самого зала, всего восемь часов назад возвращались со свежими ранами разной степени тяжести. Тренировки были экстремальными, потому что операции Караула Смерти по своей природе сами были экстремальными. Однако до сих пор не было ни одного смертельного случая. На Дамароте не случалось гибели космических десантников уже больше ста лет, ибо Караул не мог себе позволить потерять даже одного боевого брата, принятого в свои ряды. Это не значило, однако, что занятия нельзя доводить до самого предела. Часто роти безмолвно проскальзывали в часовню после того, как заканчивались послетренировочные литании, чтобы вытереть с гладких мраморных плит запёкшуюся кровь.