Охотники на фазанов - [102]

Но на озере Эструм все сложилось неудачно.

Кимми видела, что Кристиан распалился, еще сидя в машине. Подобное с ним бывало и раньше, но на этот раз лицо у него сделалось как никогда злое и мрачное. Губы сжаты, глаза, наоборот, широко раскрыты. Подавляя разочарование, он стоял почти безучастно и только смотрел, как все прочие, в том числе Кимми в прилипшей к телу мокрой одежде, волокут жертву на глубокое место.

— Возьми ее прямо сейчас! — крикнул Кристиан внезапно, когда она, присев на корточки, наблюдала из камышей, как труп погружается в воду.

Ульрик медлил в нерешительности. Глаза у него заблестели при мысли о такой возможности, но в то же время он боялся не справиться с задачей. До отъезда Кимми в Швейцарию ему уже не раз приходилось отказывать себе в удовольствии овладеть ею, уступая место другим. Казалось, что этот коктейль из насилия и секса подходит ему меньше, чем остальным.

— Ну, давай же, Ульрик! — принялись подзадоривать остальные.

Бьярне ругался и говорил, чтобы они отстали, но Дитлев и Кристиан схватили его и не подпускали.

Она отчетливо видела, как Ульрик расстегнул молнию на брюках и на этот раз, в виде исключения, оказался в нужной форме. Но не заметила, как Торстен подкрался сзади, сбил ее с ног и прижал к земле.

Если бы не Бьярне, который ругался и вырывался из рук тех двоих, из-за чего у Ульрика перестало стоять, они изнасиловали бы ее тогда, за стеной рогоза.

А в скором времени Кристиан начал систематически наведываться к ней. Он перестал обращать внимание и на Бьярне, и на прочих. Ему нужно было только овладеть ею, остальное его не трогало.

Бьярне изменился: стал каким-то несобранным, перестал отвечать на ласки Кимми, как бывало прежде, а в ее свободные дни часто пропадал из дома. Стал сорить деньгами, которые у него неизвестно откуда появились. Разговаривал по телефону, когда думал, что она спит.

Кристиан же обхаживал ее, где бы ни встретил. В зоомагазине «Наутилус», по пути на работу и обратно, дома у Бьярне, как только другие давали ему такую возможность и никто не мешал.

Кимми же насмехалась над ним — над его зависимостью и выпадением из реальности.

Скоро она заметила, что в нем нарастает ярость. Он стал смотреть на нее с такой злостью, что, казалось, готов был пронзить взглядом.

Но Кимми не боялась его. Что он может сделать с ней такое, чего бы она не испытала уже много раз?

В конце концов это произошло в марте, когда в ночном небе над Данией была ясно видна комета Хиакутаки. Торстен дал Бьярне телескоп, а Дитлев предоставил в его распоряжение яхту. Все было подстроено так, чтобы он засел там с запасом пива и наслаждался величественным зрелищем, а Кристиан, Дитлев, Торстен и Ульрик тем временем могли беспрепятственно проникнуть в его квартиру.

Кимми так и не узнала, откуда они раздобыли ключ. Они явились к ней неожиданно — со зрачками размером с булавочную головку и покрасневшими от героина ноздрями. Ни слова не говоря, они набросились на нее, прижали к стене и сорвали платье.

Она не произнесла ни слова. Ибо знала, что крики жертвы еще больше распаляют их — ведь ей не раз случалось это наблюдать. Все в группе ненавидели нытье, в том числе и сама Кимми.

Они швырнули ее на журнальный столик, даже не освободив его от разных мелочей, и принялись насиловать. Ульрик уселся ей на живот и огромными ручищами развел колени. Сначала она пыталась молотить его по спине, но сквозь наркотический дурман и слой жира ее удары до него не доходили. Да и какой толк было сопротивляться? Она знала, что Ульрику это даже нравится. Избиение, издевательство, насилие — все, что только могло служить вызовом общепринятой морали. Для Ульрика не существовало никаких запретов, он испробовал решительно все. Одного он не мог добиться — чтобы возбуждение являлось, как у других, по первому зову.

Кристиан же подошел и трахал ее, доказывая свою власть, пока глаза у него не побелели и на губах не появилась самодовольная улыбка. Дитлев стал вторым и, моментально закончив, впал в свою обычную судорожную трясучку. Затем к делу приступил Торстен.

И в это время на пороге неожиданно показался Бьярне. Она видела его лицо: в глазах его постепенно проступало чувство унижения, он сломался перед единством группы и встал на сторону большинства. Она крикнула ему, чтобы он уходил, но Бьярне не ушел.

Когда Торстен закончил, Бьярне последовал примеру остальных. Прочие громко возликовали.

Глядя на его побагровевшее лицо, ставшее совсем чужим, она впервые ясно поняла, к чему ее привела такая жизнь.

И тут она смирилась, закрыла глаза и уплыла в беспамятство.

Последнее, что она услышала, был хохот парней, поднявшийся, когда Ульрик попытался повторить свой подвиг, но так и не смог.

Это был последний раз, когда она видела всю группу вместе.

Вот, деточка, сейчас мама покажет, что она тебе припасла.

Распеленав завернутого в тряпочку человечка, Кимми постояла над ним, любуясь. Какое чудное божье творение! Эти маленькие пальчики на ручках и ножках! Эти крошечные ноготки!

Затем она развернула пакетик и выставила содержимое над высохшем тельцем.

— Милле, посмотри! Видела ты когда-нибудь что-то подобное? Именно это нам сегодня и нужно.