Охотники на фазанов - [104]

— От этого ребенка ты должна избавиться, — неожиданно жестко произнес Дитлев.

Она поняла, что ребенок в опасности. И выставила перед собой руку, показывая, чтобы они не приближались.

— Лучше поберегитесь и не трогайте меня! Поняли? Даже не приближайтесь!

Услышав, как изменился ее тон, они растерянно заморгали, и это было ей приятно.

— Только посмейте меня тронуть! Чтоб вы знали: существует коробочка, которая может полностью разрушить вашу жизнь. Эта коробочка — моя страховка. Будьте уверены, что если со мной что-то случится, все ваши делишки выплывут наружу.

Это было не совсем правдой. Кимми действительно хранила в тайнике некую коробку, но не собиралась ее никому показывать. Это были просто ее трофеи — по одной вещице на каждую отнятую жизнь. Как скальпы у индейцев, или бычьи уши у матадоров, или сердца принесенных в жертву у инков.

— Какая такая коробочка? — спросил Торстен, сморщив свою лисью мордочку.

— Я забирала с собой вещи с мест происшествий. Все, что мы совершили, можно выявить с помощью содержимого этой коробки. Если вы тронете меня или ребенка, то умрете за решеткой, это я вам обещаю.

Она ясно видела, что Дитлев поверил, но Торстен сделал скептическую мину.

— Назови хотя бы одну вещь.

— Сережка женщины на Лангеланне. Резиновый браслет Коре Бруно. Помните, как Кристиан подобрался к нему и столкнул с трамплина? Тогда вы должны помнить, как он потом, выйдя из бассейна, ухмылялся, а в руке у него был этот резиновый браслет. Не знаю, как вам, а мне кажется, он вряд ли засияет от радости, когда услышит, что этот браслет хранится в коробке вместе с парой карточек от игры «Тривиал персьют» из Рёрвига.

Торстен Флорин отвел глаза, будто хотел убедиться, что за дверью никто не подслушивает.

— Нет, Кимми, — сказал он. — Я тоже не думаю, что он обрадуется.

Кристиан пришел к ней однажды ночью, когда Кассандра напилась до положения риз.

Он возник над кроватью Кимми и заговорил: медленно и отчетливо, подчеркивая каждое слово, так что они навеки врезались ей в память.

— Кимми, скажи, где коробка, или я убью тебя прямо сейчас.

А потом стал зверски избивать ее, пока она не обессилела так, что не могла и рукой шевельнуть. Бил по животу, в пах и в грудь так сильно, что в кровь разбил себе костяшки. Но она не сказала, где коробка.

Наконец он ушел, выплеснув всю агрессию и уверившись, что никакой коробки не существует и все это одни выдумки.

Очнувшись после обморока, она сама вызвала «скорую».

33

В середине дня Кимми проснулась с чувством пустоты в желудке, но без аппетита. Было воскресенье, и она все еще находилась в отеле. Часок сна дал ощущение, что все наконец разрешится и станет как надо. А иной пищи ей и не требовалось. Кимми повернулась к сумке со свертком, которая стояла рядом с ней на кровати.

— Сегодня, дорогая Милле, ты получишь от меня подарок. Я подумала, что тебе подарить. Ты получишь самое лучшее, что было у меня в жизни, — моего мишку. Мама часто об этом думала, и вот сегодня она это сделает. Ты рада?

Голоса притаились, выжидая, когда для них откроется лазейка. Но, коснувшись рукой того, что лежало в сумке, Кимми почувствовала, как к сердцу приливает тепло.

— Да, теперь я спокойна, деточка. Совершенно спокойна. Сегодня ничто плохое нас не коснется.

Когда ее доставили в больницу «Биспебьерг» с сильным кровотечением, персонал несколько раз принимался расспрашивать, как случилась такая беда. Один из докторов даже предложил вызвать полицию, но она отказалась: мол, упала с верхней ступеньки крутой и высокой лестницы, отсюда и следы. С некоторых пор у нее появились приступы головокружения, вот она и оступилась. Никто не посягал на ее жизнь, да и живет она лишь вдвоем с мачехой, так что это несчастный случай и не более.

На следующий день сиделка ее успокоила, что для ребенка все как будто бы обошлось благополучно. И только когда ей передали привет от старых школьных товарищей, она поняла, что нельзя терять бдительности.

В палате она лежала одна, и на четвертый день к ней пришел Бьярне. Конечно, его не случайно отрядили сюда. Во-первых, Бьярне в отличие от остальных не был известной личностью, а во-вторых, он один мог говорить с ней прямо.

— Ты сказала, у тебя есть на нас улики. Это правда?

Она не ответила, а только продолжала смотреть в окно на помпезные ветшающие здания.

— Кристиан просит прощения за то, что так с тобой обошелся. Спрашивает, не хочешь ли ты перевестись в частную клинику. С ребенком ведь все в порядке?

Кимми бросила на Бьярне сердитый взгляд, заставив его опустить глаза. Он же прекрасно понимал, что не имеет права задавать ей такие вопросы!

— Скажи Кристиану, что больше я не позволю ему тронуть ни меня, ни того, что мне дорого. Ты понял?

— Кимми, ты же знаешь Кристиана! От него так просто не отделаешься. Он говорит, что у тебя даже нет адвоката. А значит, ты никому не могла передать твою коробку. А еще он сказал, что переменил свое мнение и теперь верит, что у тебя действительно есть эти вещи. Что это вполне в твоем духе. Он даже улыбался, когда сказал мне это.

Бьярне попытался изобразить нечто похожее на смех Кристиана, но попытка не удалась, и Кимми ему не поверила. Кристиан никогда не смеялся над тем, что представляло для него угрозу.