Охотники на дьявола - [14]

«В таком случае, я пойду в Чимею», — подумал он и шел все вперед, не оглядываясь. Так он шел несколько часов, то карабкаясь по утесам, то спускаясь в долины. Его лихорадило, ноги болели, при каждом вздохе кололо в груди, но отдохнуть он не мог.

Наступили сумерки; Франк Браун решил сделать последнее усилие и, измученный, продрогший, побежал. Когда уже совсем стемнело, Франк сел на камень и решил дальше не идти.

«Все равно, — подумал он, — буду ли я сидеть здесь или буду бежать. Быть может, кто-нибудь придет сюда».

Далеко внизу он услыхал звон колокольчиков: то паслись коровы.

«Нужно спуститься вниз; да — нужно спуститься» — повторял он сквозь зубы.

Он пошел, но ноги с трудом повиновались ему. Наконец, вблизи показались огоньки. Франк постучался в двери первой попавшейся избушки. Его не впустили, но сообщили, что Чимея совсем близко отсюда.

— В таком случае, везите меня к жандарму Дренкеру! — потребовал Франк.

* * *

— Черт побери! Что с вами? На вас лица нет! — с испугом воскликнул жандарм, увидев Франка.

— Да. У меня лихорадка, — ответил последний.

Жандарм помог ему раздеться, дал ему чистую рубашку и заботливо уложил в постель.

Франк Браун серьезно заболел. То его мучила бессонница, то он лежал в тяжелом забытье; и в боку сильно кололо.

Жандарм ухаживал за ним заботливо и нежно, как нянька.

Через несколько дней Франку стало несколько легче: жар спал, колотье в боку прошло, и он уже мог немного ходить. Тогда он рассказал своему хозяину о чудесном исцелении Сибиллы Мадруццо и об исповеди Матильды Венье.

Жандарм вскипел.

— Ах, каналья! И она еще била ребенка!

И Дренкер рассказал о своем приключении с Матильдой Венье.

— Я свалял дурака тогда! — заявил он. — Она держала меня целыми ночами в этой проклятой дыре — Валь-ди-Скодра, а муженек ее тем временем провозил контрабанду.

Он прекрасно знал, что делала его жена, и в обманутых был не он, а я! На собрании у мистера Питера он ничего нового не узнал. Но я расшибу ему череп, посмей он тронуть хоть один волосок на голове ребенка!

Дренкер хотел немедленно отправится в Валь-ди-Скод-ра, и никакие доводы Франка, уверявшего, что он может лишь испортить дело, — не помогали. Но его удержала служебная телеграмма: пришлось отправиться в облаву па контрабандистов.

Дренкер вернулся через четыре дня. Франк Браун чувствовал себя совсем здоровым, но жандарм не хотел отпускать его.

Наконец, он как-то утром подошел к его постели.

— Если хотите, поедемте со мною: мне нужно сегодня в город, и я могу подвезти вас.

Франк Браун быстро оделся, позавтракал и отправился в обратный путь.

Итак, он снова возвращался в Валь-ди-Скодра.

Зачем? Он должен уехать оттуда с ближайшей почтой. Уложить вещи — и прочь оттуда! Прочь, прочь, — куда бы то ни было!

Что могло удержать там его? «Охотники на дьявола?»… Как мало они его интересовали! — Тереза? — Ах, Боже, Тереза!..

Подходя к Валь-ди-Скодра, он расслышал еще издали нестройные звуки музыки Американца; но на этот раз шум несся не от дома Американца, а со стороны гостиницы Раймонди. — Что это значит? Уж не устроили ли они процессию?

Франк ускорил шаги.

Действительно, народ толпился у дома Раймонди.

— Что случилось? — спросили Франк.

Никто не обратил на него внимания. Все пели великопостную песнь. Франк вошел в дом. В ресторане на лестнице стояли тесной толпой крестьяне.

— Где Тереза? — спросил он Раймонди. Тот не расслышал, а одна женщина, стоявшая рядом, с ненавистью посмотрела на него и ответила:

— Святая Тереза наверху.

С большим трудом протискался он наверх.

— Пустите меня! — просил он: — пустите, я должен ее видеть!

Наконец, ему удалось добраться до дверей ее комнаты. Она была полна народу; все стояли на коленях, и Франк мог хорошо видеть, что в ней происходило.

Комната была похожа на часовенку. Кроме иконы Богоматери, в ней висел еще образ св. Франциска, перед обоими горели большие свечи. Окно было закрыто и плотно завешено белой материей, спускавшейся в виде балдахина. Под ним, в глубоком плетеном кресле, покоилась Тереза.

Девушка полусидела, полулежала, не спуская глаз с распятия, которое держал перед ней Американец. Белое покрывало окутывало все ее тело; руки лежали на подлокотниках; босые ноги покоились на маленькой скамеечке, возле которой сидел на корточках глухонемой Джино.

И Франк Браун увидел на ее руках и ногах огромные красные раны.

Пьетро Носклер опустился пред ней на колени и с жаром прильнул к кровавым ранам на ее ногах. Его примеру последовали Ульпо и Матильда Венье. Все двинулись к ней, поднялась сильная давка; тогда Джироламо Скуро оттолкнул толпу назад и приказал подходить к святой слева, а уходить направо. Установился образцовый порядок.

Вдруг Франк Браун почувствовал на своем плече чью-то руку: это Анджело принес ему ключи от его комнаты. Проскользнув через толпу, Франк прошел к себе. Здесь все оставалось в том же виде, что и две недели назад.

Он подошел к окну и посмотрел вниз. Толпа стояла стройными рядами и терпеливо ждала, когда ее впустят. Франк ясно почувствовал в этот момент, что здесь произошло что-то великое. Благодаря или вопреки ему — они не знали.

Но здесь случилось чудо, сулившее еще другие чудеса.