Охотник за Смертью — Наследие - [4]

Впрочем у него оставалось достаточно сил, чтобы заниматься воспитанием сына. Уильям собирался уйти в отставку и посвятить остаток жизни изучению исторических архивов, исследуя каждый шаг своего кумира — легендарного Оуэна Охотника за Смертью. Но прежде чем пойти на это он решил сделать из Дугласа такого Короля, каким Уильям всегда хотел, чтобы тот стал.

— Мне жаль, что я не могу быть таким Королём, каким был бы Джеймс, — раздражённо произнёс Дуглас. — Прости, что не могу быть для тебя таким сыном, каким был он.

— Я никогда этого не говорил, — ответил Уильям.

— Тебе было и не обязательно.

Король начал новую речь, но Дуглас не слушал. Взглянув на отца ему захотелось, чтобы они стали ближе, чтобы у них нашлось хоть что-то общее. Но призрак Джеймса всегда витал неподалёку и он никогда не мог с ним сравниться. И всё, что ему оставалось — это сделать всё возможное, чтобы быть самим собой, даже если этот человек и не был тем, кем его хотел видеть отец.

Для своих лет король Уильям был стройным и не лишённым изящества, но со смертью Нив харизма оставила его. В коротких, аккуратно подстриженных волосах одинаково хватало и белого и серого, образуя решительно неоднородный оттенок. Лицо, сплошь покрытое морщинами осунулось, а официальное облачение висело мешком. Двигался он медленно и осторожно, словно мог рассыпаться. Возможно так оно и было. Ум же оставался острым, но речь имела тенденцию уходить в сторону, теряясь в собственных аргументах, если разговор продолжался слишком долго. Прямо как в этот раз. Дуглас слушал вполуха, снова осматривая Королевский Двор и стараясь принять мысль, что завтра всё это будет его.

Это должен был быть Джеймс. Он бы знал, что со всем этим делать.

Широкое, открытое пространство большого зала ограничивали высокие стены, сделанные из тёплых и мерцающих пород деревьев из сотен миров по всей Империи. Кульминацией же служил сводчатый потолок из переплетающихся лучей, поистине являющийся произведением искусства. Даже красочные мозаики на огромном полу были сконструированы из тысяч и тысяч крошечных деревянных пластин, натёртых воском и отполированных до такой степени, что они, казалось, мерцали собственным внутренним светом. Этот новый Королевский Двор, расположенный прямо в центре Города Вечных Парадов, был спроектирован и создан как целенаправленный контраст с бесчеловечно-холодным металлом и мрамором Императорского Двора свергнутой императрицы Лайонстон, давно заброшенный в её бункере глубоко под землёй. Этот же Королевский Двор был задуман как более человечный, отражающий теплоту и добросердечность более человечных монархов — светлой памяти Короля Роберта и Королевы Констанции.

Дуглас оглядел их внушительного размера идеализированные образы, сверкающие за витражами в дальнем конце зала. Он попытался найти или ощутить хоть какую-то связь между ними и собой, но это было сложно. Их обоих не стало задолго до того, как родился даже Джеймс. Взгляд Дугласа заскользил по другим витражам, на которых были изображены легенды Империи, словно пылавшие в свете послеполуденного солнца, проникавшего сквозь стекло яркими мерцающими лучами. Они были больше похожи на святых или ангелов, чем на героев старой Империи. И пусть их давно нет, каждый знал их имена. Оуэн Охотник за Смертью. Хейзел д’Арк. Джек Рэндом. Руби Джорни. Дуглас чувствовал как в груди что-то сжималось, когда он мысленно называл эти имена. Ему хотелось преклонить колени перед ними от одного осознания, что он находится рядом. Что значило быть Королём в сравнении с тем, кем они были и что делали? И всё же они были обычными мужчинами и женщинами. Прежде чем из героев они превратились в легенду — их острые углы были сглажены, а человеческие недостатки стёрты, чтобы почитать их было намного легче.

Дуглас чувствовал вину от таких мыслей, но в отличие от многих он был в состоянии узнать правду. В самом начале своего правления король Роберт и королева Констанция позволили Парламенту убедить себя подписать указ, уничтоживший всю информацию о действиях Спасителей человечества. Не осталось ни одного клочка бумаги, ни одной записи, ничего из того, что на самом деле сделали благословенные герои за время Восстания. Не сохранилось ни одного интервью или даже голографического образа. Все до последнего записи и отчёты очевидцев были изъяты из архивов, музеев и новостных лент, затем уничтожены или сожжены. Строительство Золотого Века было кропотливой работой. Человечество нуждалось в легендах — в идеальных мужчинах и женщинах, которые бы вдохновляли, которым могли поклоняться и почитать. Факты бы только мешали.

Величайшая же легенда возникла вокруг правителя планеты Виримонде — Оуэна Охотника за Смертью, который отказался от богатства, власти и почёта, дабы сразиться со злом Лайонстон. Хороший человек, узревший тяжёлое положение человечества, который не смог пройти мимо. Величайший воин своего времени в одиночку спасший Человечество от Возрождённых, появившихся из тёмных глубин космоса за пределами Внешнего Галактического Кольца. Который так и не вернулся домой, чтобы получить подобающие почести и признательность благодарной Империи. Никто не знал, что стало с Оуэном Охотником за Смертью. Из исторической личности он быстро превратился в легенду. И хотя не проходило и года, чтобы кто-нибудь не утверждал, что видел его делающего добро, исцеляющего больных или совершающего какое-нибудь чудо, большинство предпочитало верить, что он спит где-то, отдыхая и накапливая силы в ожидании дня, когда он снова понадобится человечеству и станет спасителем Империи в час её величайшей нужды. По всей Империи у него было множество храмов и статуй, и даже спустя столько лет люди по-прежнему каждый день приносили к ним свежие цветы. Рядом с двумя великими золотыми Престолами Короля и Королевы в Королевском Дворе стоял третий, слегка обособленно, простой и без украшений, ожидающий возвращения Оуэна.