Охотничья луна - [42]

— Но мы не хотим это обнародовать, — поспешно добавила я. — Начнется паника. В лес набегут идиоты с оружием, люди примутся стрелять в домашних животных, а потом и друг в друга.

— Не говоря уж о прессе.

Я быстро глянула на него. Об этом я не думала, но Дэмьен прав. Только представьте себе репортажи о бешеных волках, нападающих на людей в северной части штата. Какой информационный повод!

— Теперь ты понимаешь, почему я такая скрытная, — сказала я. — Мы решаем проблему.

— Говоря «мы», ты имеешь в виду себя и шерифа?

— Да.

Мы действительно решаем проблему. Только другую.

— Ты никому не расскажешь? — настаивала я.

— А кому мне говорить?

Я покосилась на бар, затем снова посмотрела на Дэмьена.

Бармен фыркнул:

— Я им ничего не рассказываю. Только слушаю.

— Хорошо. Спасибо.

Дэмьен двинулся ко мне, но я сбежала, пока он не успел снова меня поцеловать. Ещё один его поцелуй сверх тех многих уже подаренных, и я позабуду все, о чем должна помнить.

Я взбежала по лестнице в свою квартирку. Посмотрела на часы. Семь утра. В полдень нужно быть у Джесси, чтобы вместе изучить доклад ФБР о серийных убийцах. Дождаться бы.

Выйдя из кабинки после долгого горячего душа, я пахла цитрусами и медом, а не ветром и землей. Мышцы расслабились, мозг превратился в кашицу. Я легла в постель и мгновенно провалилась в сон. И впервые в жизни мне приснился кошмар при свете дня.

Во сне белый волк говорит голосом Гектора: «Querida, а чего ты ожидала?».

Он всегда называл меня «querida», хотя в том, что между нами было, не наблюдалось никакой любви. По крайней мере, для меня.

Волк надвигается на меня, и я пячусь, выставив руки перед собой. Прихрамывающая походка и вздыбленная холка пугают, а от рычащего голоса тело покрывается гусиной кожей.

— От них нужно было избавиться, чтобы ты стала моей навечно.

— Нет!

Я слышу, что говорю во сне, и это слово эхом раздается в кошмаре. Гектор улыбается, оскаливается и тяжело дышит. Зубы красные, как и язык.

Господи, избавь меня от него.

Разворачиваюсь и взлетаю по лестнице в доме, где жила с детства. Но детство кончилось — именно сейчас.

— Моя, — рычит Гектор на других, пресекая их охотничий инстинкт погнаться за бегущей жертвой. Гектор альфа, без вопросов — в этом нет никаких сомнений. Как и в том, что он меня поймает. Не было тогда, и нет сейчас. Это только вопрос времени.

Я запираюсь в комнате, хватаю телефон, жду гудок, но ничего не слышу. Мобильный внизу, в сумочке, и бесполезен.

Бегу к окну, но прежде чем успеваю открыть его и позвать хоть кого-нибудь на помощь, дверь разлетается в щепки и Гектор оказывается внутри.

Не хочу, чтобы он приближался ко мне таким, с измазанным кровью моих любимых людей мехом, с окровавленной пастью. Оглядываюсь в поисках оружия, хоть чего-нибудь, но в бело-розовом милом святилище моего детства нет ничего подходящего.

— Ты никогда не умрешь, querida. Мы будем вместе всегда. Тебе понравится, обещаю.

Гляжу ему в глаза и вспоминаю, как мы до этого дошли. В смерти Джимми и своей семьи повинна только я. Потому что не смогла отказать, когда Гектор меня коснулся.

Во сне я мечусь по постели, стону, ворочаюсь. Я снова не смогла удержаться и коснулась Дэмьена. Но это не то же самое. Я не обещана другому. Не собираюсь гульнуть напоследок. Не флиртую с дьяволом. Дэмьен просто мужчина, а Гектор был чудовищем.

Забиваюсь в самый дальний угол комнаты, вжимаюсь в стену и жду его броска.

Его глаза такие человеческие, что у меня кружится голова. Я смотрела в них, когда он вытворял… нечто потрясающее. Трюки, от которых я корчилась, стонала и умоляла продолжать еще и еще. Гектор очаровал меня, и я знаю, почему.

Внизу раздаются выстрелы. Караульные волки воют. Наверх доносится запах горящей плоти и огня, и Гектор рычит.

Я думала, что он побежит, но он бросается на меня. Отворачиваюсь, прячу голову и жду, когда его зубы рассекут мою плоть. Платье рвется, прохладный воздух ласкает спину.

— Волки образуют пару на всю жизнь, querida.

Обеспокоенная, встревоженная, я выпрямляюсь и оглядываюсь через плечо как раз в ту секунду, когда он наносит удар — не кусает, а бьет лапой. Но почему?

Когда обжигающая боль вспыхивает по всей длине от плеча до бедра, я кричу. Гектор вскакивает. Растягиваются мышцы, удлиняется тело — одновременно и жутко, и красиво. Он выбивает окно и исчезает.

В комнату врывается Эдвард, подбегает к окну и бормочет:

— Проклятье!

Я теряю сознание, он наклоняется ко мне и шепчет:

— Все будет хорошо.

Звонит телефон.

Ахаю и просыпаюсь, залитая ярким дневным солнцем. Сколько я проспала? Недостаточно.

Какой странный сон. В обличье волка Гектор никогда не разговаривал, хотя слова из сна казались до дрожи настоящими. Он звонил мне и доводил до слез такими фразами. Я виновата в смерти родных, потому что впустила Гектора в свою жизнь, а он не захотел выпускать меня из своей.

Он был помешанным собственником. Опасным безумцем. Хотел безраздельно владеть мною, а удержать мог, только если бы мне больше не к кому было пойти, кроме него.

Но он сбросил со счетов Эдварда.

Выйдя из больницы, я отслеживала звонки — к тому времени мне уже обеспечили доступ к такой аппаратуре, — но Гектор всегда пользовался таксофонами и всегда звонил из разных мест. Обращение в полицию тоже не принесло пользы. Мертвецу не набрать межгород.