Охота жить - [8]

И радовалась я, что он так работает, и жалела, что отдыха себе не дает. Приедет домой – мне праздник, а сердце все-таки неспокойно: вот телеграмма придет, вызовут.

Однажды утром пеку блины и вдруг вижу в окно – идут по селу мужчина и женщина городские, в белых плащах. Так свободно идут, не бояться запачкаться. Поняла, что к нам. Скорее заторопилась: хоть напоследок блинами Васю накормлю, уедет, думаю. Гости позавтракали, а потом с Васей закрылись и долго разговаривали. Вася выходит и спрашивает: «Просят разрешения на экранизацию «Любавиных». Как думаешь?» Стал просить у меня совета. Я только ответила: «Ты же сам хотел!» – «Времени нет. А если им не дать согласия, они здесь будут год сидеть». – «Пусть сидят, блинов хватит». Вася улыбнулся: «Нет, мама, все же надо помочь людям».

1971

Шукшин написал сценарий для фильма «Пришел солдат с фронта» по мотивам рассказов Сергея Антонова.

«Сценарий поразил меня человечностью. Не так часто кинодраматурги балуют нас, актеров и режиссеров, сценариями, из которых сочится подлинная драма» (из беседы режиссера-постановщика фильма Николая Губенко с журналистами).

Вышел на экраны фильм В.Трегубовича «Даурия», где Шукшин снялся в роли командира красного бронепоезда Василия Андреевича.

В журнале «Сибирские огни», №№1,2 опубликован роман «Я пришел дать вам волю».

В журнале «Искусство кино» напечатан сценарий В.Шукшина «Иван Степанович».

В журнале «Советский экран» напечатана статья «Как нам лучше сделать дело».

Во главе съемочной группы киностудии имени Горького Шукшин приехал в город Бийск для работы над своим фильмом «Печки-лавочки».

– В письмах-то Вася нам писал, все собирался переехать и жить в деревне. Скучал он по ней. Один раз, помню, приезжал с кем-то со студии, Шолохов была фамилия-то. Но не писатель. В нашем сельсовете, когда командировку отмечать стали, подумали – писатель. Даже лозунг хотели писать, но тут Вася, слава богу, вмешался и все объяснил. Другой это был Шолохов, просто фамилии больно схожие. Вася все водил его по селу, показывал нашу красоту, а когда вернулись, то кто-то сказал: «Воздух-то здесь какой! Кислород хоть поварешкой зачерпывай и хлебай на здоровье!»

А раз был такой случай – это уже когда «Печки-лавочки» сымали. Вася за мной специально на «Волге» приезжал: «Поедем, мама, посмотришь, как кино делается». Я все отнекивалась и на хозяйство ссылалась. Теперь-то я уразумела, зачем он хотел меня тогда в Советский район везти – для фильма надо было. Вот сказал бы тогда, дите мое милое, что к чему – я бы все бросила и поехала за ним! А он не знал, с какого бока ко мне подойти.

Осенью В.Шукшин, А.Заболоцкий, П.Пашкевич, Г.Шолохов находятся в Новочеркасске для подготовительной работы к фильму о Степане Разине.

Публикуются рассказы в журналах «Наш современник», «Звезда», «Сибирские огни», «Литературный Киргизстан», в газетах «Литературная Россия», «Советская Россия».

За исполнение роли директора комбината Черных в фильме «У озера» В.Шукшину присуждена Государственная премия СССР. Эта роль признана лучшей ролью года.

1972

Вышел на экраны фильм «Печки-лавочки».

Вышел на экраны фильм Л.Головни «Конец Любавиных» по сценарию Л.Нехорошева и Л.Головни.

В Петрозаводске в издательстве «Карелия» вышел роман «Любавины».

В журнале «Искусство кино» напечатана заметка Шукшина «Он учил работать», посвященная памяти Михаила Ромма.

– Вася хорошо понимал людей. И они его понимали, уважали. Он любил людей... Василий вообще очень расстраивался, когда кто-нибудь из близких людей болел, а когда тяжко заболел Ромм, не находил себе места. А Васю как раз за границу послали. Он пришел к Ромму и говорит: «Не поеду». Михаил Ильич еле уговорил его ехать. Вася как чувствовал. Больше они не увиделись.

– Что вы думаете – снял, да как! Смех и грех об этом даже вспоминать-то. Сначала Вася один приезжал. Сказал, что съемки заканчиваются и ребята просятся у него: охота им Сростки наши поглядеть и как он живет. «Устали, говорит, они у меня мама: отдохнуть, прийти в себя перед дальней дорогой им надо. Так что гостенечков поджидай, мама!» «Ох, сынок, говорю, да чем же я угощать-то их стану? Кроме картошки, что я им могу дать? Они ведь у тебя как-никак люди особливые, столишные» – «А что?! Картошка – наипервейшая еда! Мы все на ней выросли. Да ты не расстраивайся шибко, мама, навари-ка целиком, в мундирах! Они у меня люди простецкие, не обидятся».

Вечером поужинали. Посидели, поговорили. А Вася-то так потихонечку, чтобы я случайно не услыхала, говорит Толе Заболоцкому: «Вот, Толя, видишь, моя мама, сыми, для фильма нам пригодится!» Вася, однако, на улице устроился спать, ну а остальные – кто где. Я им постельки-то приготовила всем.

Проснулась – петухи уже горланяли вовсю над Сростками. Ну, думаю, заспалась я. Вот так вот беру полушалок-то, подвязываю... Все спят еще: проговорили допоздна. И вижу – за окном кто-то мельтешит, а кто – сразу-то узнать спросонья не могу. Потом поняла – так это Толя Заболоцкий со своим аппаратом. Сымает, наверное, подумала тогда я. Ну и ни к чему. А он, значит, снял и на боковую – досыпать.

А потом они стали собираться в Москву. Ждали, когда подойдет машина и увезет багаж на вокзал. Небо было ясным-яснехонько. И тут, как на грех, вылетела откуда-то страшенная тучища. «Ох, говорю, сынок, не к добру она. Как бы града не вышло: повыхлещет в огородах-то!»