Охота - [68]

Площадь Конго — это парк, который располагается в Квартале со стороны озера, недалеко от улиц Рэмпарт и Святого Петра. Когда-то она была полем на окраине города, затем парком с кирпичными дорожками и деревьями, и некоторое время, пока шла война, она была местом, где доктора натянули тенты, чтобы помогать пострадавшим в битве. Потом тенты убрали, а дождь смыл пятна крови, оставленные на дорожках. Даже сейчас на кирпичах все еще виднелись царапины от боевых действий и большие выбоины, которые образовались там, куда попадало оружие Паранормальных.

Но это не остановило целеустремленных людей от того, чтобы вернуть себе парк. Потому что он был важен для Нового Орлеана, для выживших.

Хоть на улице уже было темно, в парке находилось около сорока человек. Одна из женщин продавала яка-мейн[2] из кастрюли, стоявшей в кузове ее грузовика, а рядом с ней мужчина поджаривал бенье[37] в огромном котле. В одном из углов красивая темнокожая женщина с тиньоном[38] на голове слушала маленькую пожилую даму со светлой морщинистой кожей, лет восьмидесяти или девяноста, которая была напротив нее и украдкой промокала слезы. Женщина, жрица или чародейка, достала что-то из скрытого кармана в своей юбке, сунула в руку пожилой женщины и отослала ее. Может быть, это был гри-гри[39], могущественная магия вуду, которая запрещена, как любая другая ее форма.

Но все это было второстепенным и служило для привлечения к основному действу — музыке и танцам.

В центре парка располагался круг, образованный из мужчин и женщин с барабанами разных форм и размеров. Некоторые были довольно портативны, чуть больше бубнов. Другие — более тридцати сантиметров в длину и крепились широкими лямками к шее и плечам. Некоторые были слишком большими, чтобы держать их, их глянцевые сосуды в хромированных подставках казались слишком прекрасными, поэтому с трудом верилось, что они смогли пережить войну.

Но они пережили и теперь создавали — по одному барабану за раз — песню, которая была такой же многослойной и сложной, как и сам город.

Рат тат. Рат тат тат. Рат тат. Рат тат тат.

Фум. Бум бум. Фум. Бум бум.

Чик чик чик. Чик чик чик. Чик чик чик. Чик чик чик.

Напротив барабанщиков танцевали женщины. Они были одеты в белые блузки и юбки-солнце всех возможных цветов, а колокольчики на их лодыжках добавляли еще один слой в мелодию, когда они вращались, топали ногами, размахивали руками.

Ритм наполнял мое тело, словно сердце подхватило его. На какой-то короткий момент показалось, что война никогда не приходила в Новый Орлеан. Как-будто туристы скоро вновь выстроятся в очереди в кафе «Дю Монд»[40] и магазины вуду, а Бурбон-Стрит вновь обретет вид гигантской хмельной вечеринки.

— Вот почему мы остались, — тихо сказал Лиам. — И именно поэтому мы боремся.

Я была полностью с этим согласна.

* * *

Была уже почти полночь, когда мы добрались до заправки. Мы остановились неподалёку от нее, соблюдая предосторожность.

— Спасибо, что позволила мне присоединиться. Было здорово увидеть Фостера.

— Было здорово, что ты с ним встретился.

Он кивнул, и мы постояли какое-то время в тишине, которая была почти дружеской, если опустить летающее в воздухе напряжение.

Никто из нас не был готов уйти. Никто из нас не был готов сблизиться.

— Мне пора идти внутрь, надо хоть немного поспать.

Он кинул, но при этом его тело напряглось. Он хотел протянуть ко мне руку, как я поняла. Хотел прикоснуться, но боролся с этим желанием и сдерживал себя. Мы держали дистанцию, потому что еще не нащупали, где простираются наши границы комфорта и доверия. «Но, думаю, сегодня нам найти их не удастся. Не на улице в темноте».

— Спокойной ночи, Лиам.

— Спокойной ночи, Клэр.

И мы разошлись в разные стороны.

Глава 16

Я встала затемно, выбралась со станции еще до того, как взошло солнце и запрыгнула на потрёпанный велосипед, который нашла в переулке за заправкой и починила. Велосипед был моим утешительным призом. До него я нашла моторизованный байк фирмы «Симплекс» на складе возле Канал-Стрит, но у меня не было запчастей, чтобы заставить его снова ездить.

В качестве места сбора для дальнейшего наблюдения за зданием «Икара» мы выбрали нейтральный дом. Он располагался на полпути между моим убежищем и домом Мозеса, хотя о моем месте знали только Малахи и Лиам, чтобы оценить такое расположение.

Так как Малахи с нами сегодня не пошел, полагая, что кому-то на всякий случай нужно остаться с Мозесом, я встретилась с Лиамом и Гэвином у малоэтажного коттеджа, заросшего пальмами, на переднем дворе которого в одном из углов висел знак «ПРОДАЕТСЯ».

— Не думаю, что его кто-нибудь купит в ближайшее время, — тихо сказал Гэвин, пока я забиралась в «Рэйнж Ровер», припаркованный у тротуара.

— Не купят, — согласилась я.

Даже в предрассветной дымке было очевидно, что дом находится в плохом состоянии. По центру, в той части дома, где, вероятно, находилась гостиная, провалилась крыша, и в этом месте уже проросла зелень, в проеме уже показалось несколько стеблей и ветвей, которые тянулись к небу в поисках солнечного света.

И состояние этого дома весьма отражало то, кем являлись люди, решившие остаться.