Охота на журавля - [2]

— Ну, ты даешь…

— Да не я, заказчик расщедрился. Раз у вас, говорит, сегодня праздник, в ознаменование и прочая…

2

Я подарю тебе поцелуй, который ты никогда не забудешь…

Граф Дракула

— У всех налито? Так… А это чей стакан?

— Да возьми себе, достал ты уже со своими стаканами. Какая разница? СПИДом никто, вроде, не болеет.

— А ты почем знаешь? — Марк, как всегда после выпивки, полез спорить. Этакая цивилизованная форма классического «ты меня уважаешь?» Какой-нибудь слесарь дядя Вася уже начал бы морды бить, а у нас все больше разговорами балуются, интеллигенция, однако.

— Марк, ты чего вообще?

— А потому! — веско заявил Марк и икнул, как бы для подтверждения мысли. — Давайте за меня выпьем!

— Народ, предлагается выпить за ненаглядного Валентина Борисовича! — Санечкин голос запросто перекрывает галдеж любого празднества — ему бы на капитанский мостик, бригантиной командовать, через рев ветра и скрип снастей.

— Может, ты мне все-таки дашь слово сказать? — перебил Марк. — Внимание! — народ лениво начал поворачиваться в его сторону. — Предлагаю выпить за единственного здесь человека, чей стакан заведомо безопасен!

— Ну, Марк, ты загнул. Чего это с тобой?

— А я сегодня на Красном спуске был, так что, могу в любой момент справку принести. Девушки, обратите внимание — перед вами стоит самый безопасный мужчина в редакции!

— Самый безопасный мужчина — это евнух, — не замедлила съязвить стриженая Оленька.

— А с Речной ты справку принести не можешь? — это, конечно, Наталья, через руки которой проходит львиная доля медицинских материалов. На Речной, как известно, находится городской психоневрологический диспансер. А на Красном спуске, ясное дело, кожно-венерологический. В общем, тост зарубили, Марк впал в угрюмость, так что мне даже захотелось его утешить.

— Маркушка, я готова тебе поаплодировать, только скажи на милость, чего это тебя на Красный понесло? Это тебе там пузырь подарили?

— Да ну вас всех! — Марк снова икнул. Кажется, ему было уже довольно. — Злые вы. На Красном у меня приятель работает. Он меня кон-суль-ти-ру-ет, — с некоторыми затруднениями Марк таки выговорил длинное слово. Очень он любит на себя многозначительность напускать. Хотя вроде неглупый мужик, и журналист толковый…

А в общем, если поделить изображаемое где-нибудь на десять — как раз близко к жизненной правде получится. Удивительно, как он еще с такими привычками не нарвался. Однажды додумается намекнуть какому-нибудь местному отелле о своей осведомленности в жизни отеллиной супруги. А стоматологи нынче ох и недешевы…

— Ничего не понимаю, зачем тебя консультировать, если у тебя все в порядке?

— Глупая ты, Рита, как все женщины. Мне обзор надо сделать. По клиникам. Ве-не-ри… ве-но… ну, в общем, по таким вот. А Славка мне рассказывал, где что. И как бывает. Я таку-у-ую малину нашел — ты и представить себе не можешь, теперь всегда буду бодренький и в тонусе, — Марк хихикнул. — А Славка мне еще и анализы по дружбе сделал.

— А пузырь за что? За то, что такой здоровенький?

— Пузырь… — на успевшей несколько позеленеть физиономии Марка появилось растерянное выражение, сменившееся морщинами интеллектуальных усилий. Он стал похож на человека, который в ворохе бумаг на столе разыскивает нужную: ну, вот, ну, я же только что ее в руках держал…

Тоже мне, бодренький и в тонусе! Пить надо меньше, вредно. В мозгах, основательно смазанных алкоголем, мысли проскальзывают, не зацепляясь, и поймать нужную ничуть не легче, чем схватить зубами яблоко, плавающее в ведре с водой — есть такое развлечение у массовиков-затейников.

Промучившись минуты две, Марк утомился безрезультатностью своих усилий и снова пару раз икнул, уже посильнее. — Погоди, счас вернусь, — зацепляясь за углы, он выбрался из-за стола и отправился куда-то в коридор.

Веселье потихоньку перетекло в стадию текста. Один угол сконцентрировался на умных разговорах — они, кстати, если с употреблением не переусердствовать, получаются гораздо интереснее, чем на трезвую голову. Должно быть потому, что мозги-то у собеседников еще работают, а длинных слов приходится избегать. Попробуйте сами после пяти-шести тостов произнести «экзистенционализм» или «трансцедентальность». Так что, получается чистый полет мысли, не замутненный терминологическим туманом. Другой угол, как водится, сосредоточился на обсуждении очередного футбольного первенства. Посередине между этими двумя крайностями уже дошедший до нужной кондиции Батисов пытался нашептывать на ухо привычные нежности Ольге с косами. С другой стороны Ольга стриженая приставала к тезке с вечным «давай споем». Воронов дремал на столе. Танюшка меланхолически прихлебывала нечто бледно-розовое — вероятно, кагор, разведенный с минералкой. Мы посмотрели друг на друга, на стаканы — и дружно прыснули.

— Почти Греция, а? Только они, кажется, простой водой разводили.

— С минералкой вкуснее. И что бы мы без нее делали? — усмехнулась Танечка.

— Пришлось бы надираться, куда денешься.

— Угу. Повеселишься, а потом работать… Чем лучше вечером, тем страшнее с утра. Бр-р!

В дверях блиндажа возникло новое лицо, чего никто, кроме нас с Танюшкой, кажется, не заметил. Обозрев поле битвы, лицо тем не менее вежливо поздоровалось: