Охота на орлов - [36]

– Не напасть ли на предводителей мятежа? Что, если отсечь гидре все ее головы? – Вблизи Германик казался просто гигантом, он нависал над Туллом, глядя на него сверху вниз.

– Я сделаю это, если прикажешь, господин, – спокойно ответил центурион.

Германик усмехнулся.

– Идея тебе не нравится?

– Нас слишком мало, господин. Даже если мы проберемся к месту, где находятся главари мятежа, нас разорвут на части. В любом случае толпа затем ринется сюда, на штаб-квартиру. – Насчет последнего Тулл не был уверен, но он не желал класть жизни своих солдат на алтарь гордости Германика.

Тот обдумал его слова и глубоко вздохнул.

– Ночью мы могли бы достичь успеха, но не днем.

– Я тоже так думаю, господин, – сказал Тулл, стараясь не выдать облегчения.

Германик развернулся и подошел к Туберону.

– Сегодня редкий случай, когда ты молчишь, легат. Что предложишь?

Туберон выпятил грудь.

– Я был бы счастлив возглавить нападение на предводителей бунтовщиков, господин, но, как ты сам сказал, это слишком опасно.

Германик насмешливо кивнул и отошел от легата.

– Кто еще выскажется?

Некоторое время все молчали. Тулл чувствовал, как нарастает раздражение. Почему он снова должен говорить? Здесь присутствуют начальники, которые гораздо выше его по званию. Племянник он императора или нет, имперский наместник или нет, но с ним необходимо говорить.

В конце концов Цецина собрался с духом:

– Насколько я понимаю, господин, у нас есть только один выход.

Германик развернулся к нему, напряженно вглядываясь в лицо Цецины:

– Какой?

– Надо отдать мятежникам жалованье, господин, – сказал Цецина. – По-моему, это единственное, на что они согласятся.

– Единственное! Единственное! – Лицо Германика пошло красными пятнами, на шее вздулись вены.

– Да, господин, – ответил Цецина, нервно покусывая губы.

Наместник поднял над головой стиснутые кулаки и застонал от гнева. Все смотрели на него, не смея говорить.

– Если нас перебьют, мятеж продолжится, – вдруг произнес Германик бесстрастным голосом. – Восстановить порядок необходимо, даже если для этого придется идти на уступки мятежникам.

Все закивали, послышалось бормотание «да, господин». Тулл молча вознес благодарность богам.

– Сомневаюсь, что у меня хватит денег заплатить каждому солдату в четырех легионах то, что ему положено, – заявил Германик, горько усмехаясь. Он перевел взгляд на Цецину, потом на присутствующих легатов. – Мне придется просить у вас заем.

Тулл исподтишка наблюдал, как высшие командиры скрепя сердце соглашались помочь наместнику деньгами. «Германик этого не забудет», – думал он. Для имперского наместника и члена императорской семьи трудно придумать большее унижение, чем необходимость просить финансовой помощи у подчиненных.

– Хорошо, – сказал Германик, выражая благодарность легким наклоном головы. – Судя по всему, у нас будет достаточно денег, чтобы успокоить этих взбесившихся псов. Теперь легионы вернутся в места расположения? – спросил он у Тулла, найдя его взглядом.

– Я полагаю, да, господин.

– Пока это все, что мне нужно. – Наместник сделал паузу, а потом добавил ледяным голосом: – Правосудие свершится позже.

Глава 10

– Боги, как я ненавижу эту дыру! – Голос Сегеста донесся из длинного дома, в котором он был заперт со дня своего приезда. – Донар, забери Арминия, шелудивого пса!

Арминий, стоявший на лужайке поблизости, хохотал. Смеялся Мело, смеялись десяток воинов, вышедших поутру размять кости и поупражняться с копьями и мечами. Это были не простые воины, а лучшие из дружинников Арминия.

– Хочешь, чтоб он заткнулся? – спросил один из стражников, стоявших у дверей дома, служившего тюрьмой у Сегеста.

– Пусть себе. Мне нравится слушать его стенания, – ответил Арминий, вызвав еще один взрыв хохота. – Они напоминают мне, что я поступил правильно. Если б я отпустил его к Ингломеру, по весне мы недосчитались бы четырех тысяч копий.

– У меня голова болит от его криков, – заявила Туснельда, появившаяся со стороны леса с корзиной свежесобранных грибов. – За полмили слышно.

– Как ты можешь говорить такое о своем отце? – с деланной серьезностью вопросил Арминий и едва успел увернуться от запущенного в него гриба.

– Я уважаю своего отца, но слышать эти стенания от зари до зари просто невыносимо. Ты не мог бы держать его где-нибудь подальше?

Арминий с самого начала хотел, чтобы Сегест содержался там, где было легче организовать охрану. Шутки шутками, но за несколько дней заключения старик утомил всех своими криками и жалобами.

– Думаю, беднягу можно перевести в один из домов на окраине поселка. Только ради тебя, – поддержал Арминий жену, пытаясь обнять Туснельду за талию.

Она увернулась от него с поразительной ловкостью.

– Убери руки! И не прикасайся ко мне, пока это не кончится!

Арминий ухмыльнулся ей вслед, Мело захохотал. Воины тоже прятали улыбки. Вождь делал вид, что не замечает их. Он стал мишенью для шуток, но это неплохо; пусть все знают, что Арминий такой же человек, как и любой другой.

– А как насчет чашки жареных грибов? – крикнул он жене.

– Сначала убери его отсюда, – последовал твердый ответ. Мгновение спустя дверь за Туснельдой со стуком захлопнулась.