Охота на Лунина - [108]

— Вот и все, — прошептал Лунин.

Неожиданно звук собственного голоса придал ему сил. Раз он может говорить, вполне возможно, он способен на что-то еще, на нечто большее, на поступок, достойный настоящего, сильного мужчины. Что же, пожалуй, стоит попробовать. Лунин осторожно, постепенно увеличивая усилие, напряг мышцы и открыл сначала один глаз, а затем, немного передохнув, второй. Небо было все так же совершенно безоблачно, а солнце по-прежнему нависало над головой, удивленно разглядывая лежащего на земле Лунина.

Для того чтобы столкнуть с себя тяжелое, безжизненное тело, усилий потребовалось гораздо больше. Устав, Илья решил было немного передохнуть, но для начала повернул голову и сфокусировал зрение на сидящем в паре метров от него человеке.

— Вы живы?

Вопрос, несомненно, был глупым. Если человек сидит, да еще при этом пытается зубами развязать стягивающую запястья веревку, то он, несомненно, жив и спрашивать об этом не имеет никакого смысла. Но никаких других слов в голову Лунину больше не пришло, а сказать хоть что-то ему казалось необходимым.

— Как видите. — Ирина уже сумела избавиться от кляпа, затыкавшего ей рот, и теперь с ее шеи свисала грязная рваная тряпка, концы которой также были затянуты в тугой узел.

— Вижу, — пробормотал Лунин, предпринимая отчаянную попытку перейти в сидячее положение, — правда, плохо. Мне вообще что-то плохо.

— Вот увидите в зеркале свое лицо, — Ирина ожесточенно дернула зубами веревку, и упрямый узел наконец поддался ее усилиям, — вам еще больше поплохеет. Я думала, он забьет вас до смерти.

Усевшись и опираясь на левую руку, которая отчего-то болела меньше, чем правая, Лунин перевел взгляд на лежащего неподвижно мужчину. Лежал он на спине, поэтому последствия нанесенного кувалдой удара разглядеть было невозможно. При падении на землю лицо мужчины совершенно не пострадало, да и вообще казалось, что каких-либо заметных повреждений он не получил. Но его взгляд — застывший, обращенный к висящему в зените солнцу — позволял не тратить силы на попытки услышать биение сердца или ощутить на его губах хотя бы слабое дыхание.

— Вы меня спасли, — утвердительно произнес Лунин, вновь поворачиваясь к Ирине.

— Вы меня тоже.

Илье вдруг показалось, что в ее голосе не было радости, лишь только бесконечная усталость и что-то еще, что-то очень для него неприятное. Раздражение? Осуждение? Отчуждение?

— Союз спасенных, — пробормотал Лунин, надеясь, что он просто-напросто не сумел разобраться в интонациях.

— Маленький союз, слишком маленький.

Точно, отчуждение. И осуждение тоже.

— Вы что, не могли раньше бросить эту чертову лавку?

Илья ответил не сразу. Некоторое время он разглядывал севшего ему на колено шмеля, затем насекомое улетело, а Лунин, пожевав пересохшими губами воздух, тихо произнес:

— Я боялся.

— Хотя бы честно.

Ему показалось или теперь в ее голосе звучало еще и презрение? Неужели оно вновь вернулось?

— Боялся, что попаду в кого-то из вас. Я надеялся… — Лунин попытался сглотнуть слюну, но никакой слюны во рту не было, а был лишь ощетинившийся острыми шипами комок, застрявший где-то посреди гортани, — надеялся, что он подойдет ко мне, попытается заставить… меня заставить! Я думал…

— Думал? — Она не дала ему возможности договорить. — Долго же ты думал!

Лунин машинально отметил, что Ирина вновь, как и несколько месяцев назад, обратилась к нему на «ты», только таким образом она отнюдь не проявляла дружеское расположение, скорее, это была крайняя степень гнева и отчуждения, когда нормы этикета не то что отступают на второй план, они полностью теряют всякое значение.

— Когда на тебя направлен пистолет, очень трудно сосредоточиться.

— Значит, ты боялся! Не за нас, просто боялся.

— Да, я просто боялся, — согласился Лунин, рывком поднимаясь на ноги. — Я — трус! Так лучше? Ты это хочешь услышать?

Она молча покачала головой, ничего не ответив.

— Я хочу к ней подняться. — На мгновение Илья почувствовал, как у него кружится голова, но сумел удержаться на ногах. — Ты пойдешь?

— Нет, на сегодня я, похоже, отходилась. — Ирина подтянула вверх брючину, демонстрируя распухшую лодыжку, багровую от скопившейся прямо под кожей крови. — Там, кажется, что-то сломалось.

Илья хотел было присесть на корточки, но все же решил этого не делать. Не факт, что второй раз встать окажется так же легко, а то, что нога у Ирины нуждается в срочной медицинской помощи, ему и так хорошо было видно.

— Как же ты смогла? — Лунин махнул рукой на лежащую в траве кувалду. — Ведь ты выскочила на него как…

Он чуть было не сказал «корова», но вовремя остановился.

— Не знаю. — Ирина осторожно дотронулась до набухшего на ноге мешка крови и тут же, болезненно сморщившись, отдернула руку. — Он же тебя убивал. А потом и за меня бы взялся. Так что выбора не было.

— Когда нет выбора — всегда легче, — согласился, оглядываясь по сторонам, Лунин. — Хорошо, что он пистолет выронил. Да и нож. Надо будет поискать потом.

— Хорошо, — устало произнесла Ирина и, закрыв глаза, откинулась на спину. — Иди уже!

— Иду, — пробубнил в ответ Лунин. Сделав несколько неуверенных шагов в сторону дома, со второго этажа которого не так давно выпал, обернулся и, не зная зачем, пообещал: — Я быстро.