Охота на Эльфа - [26]

Кулаков слушал это все довольно внимательно, но все же думал параллельно о своем. «Частная тюрьма» заставила его усмехнуться и помотать головой, но вообще как раз то, что команда Аникеева могла отмазать убийцу не только от милиции, но и от ФСБ, уже не удивляло. Еще пара лет такой жизни, и мафиозники будут подменять собою все госструктуры, включая армию и МЧС. Меж тем Кулаков догадывался, что скоро в монологе Форманова возникнет пауза, и шеф, наконец, спросит о главном более предметно, чем вначале.

Так и вышло. Форманов встал, подошел к окну, посмотрел во дворик и проговорил:

— Ну, и с чего ты вдруг переменил мнение? Почему решил, что вся эта история все-таки будет касаться нашего ведомства.

— Так ведь я уже в Бадягине побывал и дискету прочел, которую Циркач для меня там оставил, а вместе с ней Маша, Андрюшкина жена передала мне запись последнего звонка Большакова из Москвы. Вот после этого, Михалыч, Турция, Германия, и Измайловский рынок — все склеилось. А не ты ли мне ещё весной давал в разработку «короля рынков»? Тогда это дело замяли, известно по чьей просьбе, а сегодня, когда «короля» не стало…

Форманов резко обернулся.

— Доказательства, дядя Воша! Где доказательства, что «королем рынков», на которого собирались открыть охоту, был именно Аникеев?

Кулаков молчал.

— Что, сплошная интуиция, которая в некоторых случаях дороже логики? — поинтересовался Форманов язвительно.

— Нет, — замялся Кулаков, — чистейшая логика. Видишь ли, Крошка, ну то есть Большаков узнал в лицо одного из замов Аникеева и уже успел мне сообщить об этом.

— И кто же он, этот зам?

— Агент БНД Клаус Штайнер по кличке Эльф, он же агент Моссада Миньян, он же польский разведчик Юриуш Семецкий, он же…

— Твою мать! — вырвалось у Форманова. — А Эльф не мог узнать Большакова?

— Не мог. Он его не видел. Ты забыл, наверное, на том задержании ребята работали порознь, только Циркач стоял рядом, но он был в очень хитром гриме. Крошка вообще сидел в баре к Эльфу спиной, ну а потом… Потом этот дьявол ушел, ты должен помнить…

— Да, да, конечно, — пробормотал Форманов и повторил с ещё большей экспрессией. — Твою мать!

Новая пауза была долгой. Кулаков успел размять и раскурить набитую какими-то опилками, но любимую с юных лет сигарету «Дымок», и за этим процессом напрочь забыл об «Импале» с ментолом.

И, наконец, до генерала Форманова дошло.

— Постой, где, говоришь, Большаков опознал Эльфа?!

— Не знаю точно. Может быть, в машине, а может, и в офисе Аникеева. Ты лучше глянь на расшифровку этого телефонного разговора. Это же поэма! Эльф называется старым другом по кличке Гном, служившим в Белорусском национальном десанте.

— Белорусский национальный десант — это сильно, БНД, значит, получается, — оценил Форманов, а потом словно ещё раз проснулся: — Ладно. Ты мне своими десантами имени Лукашенко зубы-то не заговаривай. Что делает Большаков в фирме Аникеева?

— Работает вместе со своей группой на ЧГУ, — не задумываясь отрапортовал Кулаков.

— Ой ли? — улыбнулся Форманов. — Не сходятся у тебя концы с концами, Владим Геннадич! Получается, когда ты спрашивал у меня разрешения подключить к работе группу Большакова, он уже работал. И не на нас — на Аникеева. Так, что ли?

— Не так. Большаков работал на себя. Но постарайся понять: я-то у тебя хотя бы пост фактум разрешения спросил, а Андрей меня вежливо так в известность поставил — и все…

Генерал-полковник Форманов вдруг начал неудержимо хохотать, хотя ситуация, скажем прямо, к этому не располагала.

— Я одну историю вспомнил, — пояснил он, наконец. — Про Льва Толстого и великого кинооператора Пате. Толстой, как известно, терпеть не мог кино во всех видах. Пате его втихаря снимал на перроне железнодорожной станции, а потом интеллигентному французу неловко стало. Он подошел и спрашивает: «Можно я буду вас снимать?» «Так вы меня уже снимаете!» — резко так отвечает Толстой. «Но мне неудобно как-то, — говорит Пате, — я бы хотел ваше разрешение получить…» «Хотели получить?! — говорит Толстой, окончательно озверев. — Так я вам не разрешаю этого делать!» После чего Толстой идет дальше, а Пате продолжает его снимать.

Кулаков даже не улыбнулся:

— Но ты же дал мне разрешение…

— Так я и не знал, что ты меня уже снимаешь…

Помолчали. Кулаков потянулся за второй чудовищно набитой сигаретой «Дымок».

— Кем был этот Иван Аникеев по данным из Гамбурга? — решил первым нарушить молчание Форманов. — По официальным сводкам МВД он обычный уголовный авторитет, державший все московские рынки.

— А по неофициальным догадкам аналитиков гамбургской резидентуры он и есть король рынков, не имеющий прямого отношения к уголовщине. Мы считали весной, что король — это кто-то из турецких финансовых магнатов или — версия номер два — кто-то из кремлевских кураторов рыночной теневой экономики. Но в Турции неожиданно убивают нашего владимирского парня, а в Кремле вообще не трогают никого. Остается Иван Лазаревич Аникеев. Именно он оказывается в своем рыночном королевстве одновременно и серым кардиналом и публичным политиком. Вот для борьбы с ним западники и внедряют в фирму своего Эльфа. Собственно, это не называется внедрить, они его официально вводят, присылают в качестве консультанта. Словно какого-нибудь Джеффри Сакса в правительство Гайдара. Уму не постижимо: агент которого, сбившись с ног, ищут пять разведок и шесть контрразведок, спокойно приезжает в Россию и даже не слишком прячется.