Охота к перемене мест - [46]

— В старину, кажется, задолго до свадьбы было еще и обручение... Когда электровоз приходит на конечную станцию, его иногда нужно развернуть в обратную сторону. Для этого в депо есть поворотный круг, проще простого. А вот судьбу свою повернуть на сто восемьдесят градусов...

За соседним столиком обедали молодожены. Мариша с предупредительностью и с удовольствием кормила их обедом и смотрела на них с доброй завистью.

— Это наше свадебное путешествие, — призналась молодая женщина. — Мы геологи.

— У нас в поезде тоже молодожены живут, — вспомнила Мариша. — Московские студенты без жилья. Надоело им по разным общежитиям мыкаться, жить вприглядку — она в женском, он в мужском. Поступили проводниками дальних поездов, оба надели черные шинели. У нас дорога длинная — девять тысяч двести шестьдесят семь километров. И к экзаменам готовятся у себя в служебке, сдают на «отлично». Не укатали их дальние рейсы! Знаете, сколько мы до Владивостока проводим в дороге? Сто шестьдесят три часа двадцать пять минут. А в Москву проводники-студенты вернутся — живут в парке отстоя вагонов. На сортировочной, где ожидают ремонта классные вагоны. Сторожат эти вагоны, зимой топят, Полупроводники-полуистопники...

— Внимание! — разнесся голос поездного Левитана. — Говорит радиоузел поезда номер восемьдесят два Москва — Владивосток. Сегодня в четырнадцать двадцать по московскому времени, в восемнадцать двадцать по местному, будет дана остановка по требованию. Полустанок номер триста сорок три. Для удобства пассажиров Сыромятниковых. Чтобы облегчить им переход через отрог Яблонового хребта к поисковой партии. К окнам на проводы приглашаются все пассажиры. Одновременно начальник поезда предупреждает: остановка одна минута. Из вагонов не выходить. А сейчас слушайте концерт по заявкам Лидии Ивановны и Марата Петровича Сыромятниковых.

Все прильнули к окнам, поезд провожал молодоженов. Из раскрытых окон к ним доносилась песня «Геологи».

Доброхоты помогли вынести из шестого вагона тяжелые рюкзаки, Марат Петрович закинул за спину ружье.

Сколько добрых напутствий!

Мариша долго смотрела из тамбура вагона-ресторана на стоящих в обнимку Сыромятниковых, на пустынный полустанок, все дальше отступающий от поезда...

— Как раз такая сторона... — прошептала она.

Когда поезд подходил к Красноярску, синеглазый чернобровый парень в морском кителе зашел в вагон-ресторан попрощаться.

— Мечтаю, чтобы вы накормили меня завтра флотским борщом и шницелем по-венски, но... Здесь у меня пересадка на самолет полярной авиации. Вчера, перед разговором с вами, я для храбрости выпил, — может, вы заметили? — но сегодня не выпил ни глотка...

— Заметила, Алексей.

— ...ни глотка. Чтобы вы не отнесли моего предложения на счет винных паров. Пожелайте мне, пожалуйста, Марина, счастливых посадок, а еще малых льдов... Но знайте, моя милая Марина, самые трудные льды растают в ту минуту, когда я получу ответ на свое письмо.

21

— Привет ударникам нулевого цикла! — прокричал снизу Садырин.

— Ох, хлебнем мы этого нуля, — откликнулся Ромашко.

Нет хуже времени для работы в котловане, чем дождливая осень.

Экскаваторы вычерпывают, а самосвалы вывозят глину. Огромные глубокие корыта с рыжими островками на дне; приходится откачивать воду. Всем выдали болотные сапоги, наподобие тех, какие носит Погодаев.

Напрасно к фундаментам нового корпуса не приступили летом. Рыбасов объяснил это тем, что не хватало людей.

А не проделать работу осенью — котлованы занесет снегом, и придется переобуваться в валенки.

Чернега не стал здороваться с Садыриным, отвернулся. Спецовка его расстегнута, и виднелась куртка под замшу; когда-то ее разорвал Садырин и аккуратно зашила Варежка.

Малорослый, приземистый кран Варежки курсировал вдоль котлована. Она помахала рукой в перчатке вновь прибывшим и иронически пропела:

— И с высоты вам шлю привет!

Садырин порисовался перед монтажниками — поднял и понес баллон со сжатым кислородом. Все знают, что баллон весит килограммов восемьдесят.

— А все-таки труд облагораживает человека, — крикнул Маркаров ему вдогонку.

Правой рукой Садырин придерживал баллон на плече, а левую театрально прижал к груди и натужно прохрипел:

— Для меня работа — всегда праздник.

Он и в самом деле выделялся энергией среди тех, кто укладывал тяжеловесные панели.

К одному из углов котлована не мог подойти ни экскаватор, ни бульдозер, ни Варежкин кран. Землекопы работали вручную. Садырин был за старшего, покрикивал. Он даже успел пожаловаться Шестакову на мужичка, полусонного с похмелья, у него под началом:

— Пока возьмет лопату, поплюет на руки, два камешка подцепит на совок, повернется, сбросит...

Шестаков так и не понял: то ли Садырин искренне возмущался, то ли посмеивался над своим бывшим бригадиром.

Монтажников перевели в котлованы, потому что не прибыли конструкции для эстакады. На завод поздно поступили чертежи. Проектный институт слишком долго проектировал. В министерстве слишком долго утверждали проект — цепная реакция.

Фундаменты заливали битумом, котлованы провоняли смолой. Этот запах не могли смыть дожди. Смола прилипала к подошвам, к брезентовым курткам.