Огюст Ренуар - [9]

Шрифт
Интервал

Признаюсь, что рассказы Ренуара и образы, которые они вызывали во мне, странным образом переплетаются с нашим общим увлечением романами Александра Дюма. Едва я научился читать, он стал мне их подсовывать. Один друг указал ему, что это чтение не для детей, поскольку эти романы начинены любовными приключениями, изменами, похищениями и т. д. Однако Ренуар считал эти отступления от морали лишь доказательством замечательного здоровья Дюма-отца. «Ничто здоровое не может вызвать болезнь». Как бы ни было, я не мог слушать его рассказы о Лувре без того, чтобы тут же не населить его д’Артаньяном и мушкетерами и особенно нашими любимцами — персонажами «Графини Монсоро» и «Сорока пяти». Оставалось сделать шаг, чтобы вообразить, будто дом Ренуаров был построен для одного из гасконских дворян королевской охраны. Шико и Бюсси д’Амбуаз несомненно ступали по черным и белым плитам вестибюля. На кухне, где Ренуар чистил горошек, лакеи некогда точили шпаги, которыми их господа собирались пронзить герцога Гиза. К окну, у которого сидела королева Амелия, подходил худой и тонкий, накрашенный, как девушка, Генрих III. В правой руке он небрежно держал свое бильбоке. Шут Шико позади него играл с собачкой. Во дворе выстроились, салютуя шпагой, сорок пять всадников и горло их сжимало волнение. Это бледное трагическое привидение, знаменовавшее конец династии, было все же королем, королем их земли! Дегенерат в окне обладал таинственным величием. Гасконцы приветствовали его с энтузиазмом: «Да здравствует король!» — и эхо разносило их крики по сводчатым залам и длинным коридорам, где через двести лет телохранители швейцарцы отдали жизнь за другого короля. Пока они падали под выстрелами марсельцев, Людовик XVI бежал через сады Тюильри, унося с собой остатки веры в королей, на которой зиждилась старая Европа. К ногам короля упал с дерева желтый лист. Он остановился, чтобы его подобрать, и вместе с ним остановились королева, дети, вся свита… Может быть, моему отцу приходилось играть в шары под тем самым деревом… Ренуар рос в окружении, насыщенном историей и преданиями. Однако мои дед и бабка прочно стояли ногами на земле.

Первая заповедь в семье Ренуаров заключалась в том, чтобы не беспокоить отца. Детская возня его раздражала. Минутная рассеянность могла повести к неудачному движению ножниц и испортить кусок дорогого алансонского сукна. Можно вообразить, какая последовала бы драма! Кроме того, приходили заказчики. Когда приходишь к своему портному, хочется найти у него покойную и пристойную обстановку. В те времена шитье новой одежды было большим событием. Мужской костюм стоил около ста франков. Если вспомнить, что рабочий получал тогда приблизительно двадцать франков в месяц, можно оценить значительность такого расхода.

Привычка священнодействовать с метром и мелом в руке привилась моему деду настолько, что он и в частной жизни не мог отрешиться от некоторой торжественности манер. Будучи подмастерьем, он объездил всю Францию. В эпоху Реставрации этот обычай, сохранившийся дольше у плотников, столяров, бочаров и других деревообделочников, был распространен среди всех ремесленников. Будущий мастер отправлялся пешком, одетый в костюм своей профессии; в узелке, перекинутом через плечо, он нес немного белья. Первым делом по выходе из Парижа он срезал себе ореховую палку — она придавала бравый вид и ею хорошо было отбивать ритм. Остановившись передохнуть у колодца, путник доставал нож и вырезал на палке символические фигурки. Вечером, на месте ночевки, предпочтительнее в городах, подмастерье отыскивал «мать» — так называли жену коллеги по профессии, удалившегося на покой с небольшими сбережениями и пользовавшегося уважением своих товарищей. Старый мастер доставал работу ученику, а «мать» предоставляла за скромное вознаграждение стол и дом, окружая постояльца материнской заботой.

До самого конца XIX века Франция была страной крайних противоположностей. Железные дороги не успели произвести тех изменений, которые ныне успешно завершают автобусы, радио, кино и телевидение. Нравы, образ мыслей, говор, а иногда и язык менялись от деревни к деревне. Деду было что рассказать о своих странствиях.

Вечером после обеда соседи сходились в мастерской портного, возвращенной к своим первоначальным функциям гостиной. Помногу пили кофе. Один из самых прилежных посетителей был во времена террора старшим помощником знаменитого палача Сансона>[14]. Когда отец впервые о нем рассказал, мне было нелегко поверить. Это казалось таким невероятным! Однако, подсчитав, убеждаешься, что это было вполне возможно, если допустить, что помощнику палача в 1845 было восемьдесят два года. Ренуар говорил, что некоторые профессии сохраняют жизнь. Встреча отца с этим очевидцем другой эпохи дает возможность поразмышлять. Она наводит на мысль о неумолимой поступи времени. Гость Ренуаров знал дореволюционную Францию, иначе говоря, он принадлежал к эпохе париков и коротких штанов. Дворяне, которым он отрубал голову, носили на боку шпагу. Он жил во времена абсолютной монархии, арестов по приказу короля и прекрасных дам с прической «a la фрегат». Возможно, что ему приходилось встречать на улице Вольтера или Франклина, слышать игру Моцарта на клавесине и присутствовать на представлении пьес господина Бомарше. Он, несомненно, сам танцевал гавот, менуэт и ригодон. Он видел, как упала в опилки голова Людовика XVI, а за ней и голова его супруги, чей волнующий портрет Давид сделал


Рекомендуем почитать
Русская книга о Марке Шагале. Том 2

Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.


Дуэли Лермонтова. Дуэльный кодекс де Шатовильяра

Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.


Скворцов-Степанов

Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).


Страсть к успеху. Японское чудо

Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.


Джоан Роулинг. Неофициальная биография создательницы вселенной «Гарри Поттера»

Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.


Ротшильды. История семьи

Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.


Рубенс

Книга Авермата — это биографическая повесть о главе фламандской школы живописи П.-П. Рубенсе. Всесторонне одаренный, блестяще образованный, Рубенс был художником огромного творческого размаха, бурного темперамента. Прирожденный живописец-монументалист, талантливый дипломат, владеющий несколькими языками, ученый-гуманист, он пользовался почетом при королевских дворах Мадрида, Парижа и Лондона. Обо всем этом живо и увлекательно рассказывается в книге.


Рембрандт

Перед вами биографическая повесть о жизни и творчестве художника, великого голландского мастера, Рембрандта ван Рейна.Послесловие И. В. Линник.


Алексей Гаврилович Венецианов

Книга посвящена замечательному живописцу первой половины XIX в. Первым из русских художников Венецианов сделал героем своих произведений народ. Им создана новая педагогическая система обучения живописи. Судьба Венецианова прослежена на широком фоне общественной и литературно-художественной жизни России того времени.