Огонь луны - [57]

— Маккена был прав, — проворчал он, — бешенство идет вам.

Он был сумасшедший. Мэгги тихонько потянулась к ручке двери, подсчитывая в уме шансы выскочить на ходу из кареты, не переломав при этом себе все кости. Результат был не слишком утешительным.

— Б-бешенство? — отозвалась она, все еще пытаясь нащупать в темноте кареты маленькую ручку, утонувшую в кожаной обивке дверцы.

Дункан прерывисто вздохнул, и Мэгги увидела, как он поднес руку к лицу, и этот жест показался ей каким-то унылым.

— Не обращайте внимания, мисс Чемберлен. Вы простите меня?

«Никогда до конца дней своих», — подумала Мэгги, но она была не настолько глупа, чтобы сказать это вслух. Благоразумнее было бы молчать, что бы ни сказал мистер Кирк, а потом, если карета поедет помедленнее, выпрыгнуть и убежать. В голову ей не приходила ни одна здравая мысль, которая хоть как-то помогла бы, поэтому она продолжала молчать, по-прежнему нащупывая ручку. Наконец она нашла ее.

— Я не стану оправдываться за свое поведение, — продолжал Кирк, — потому что мне нет оправдания.

Мэгги слушала его вполуха — ее внимание привлекли доносившиеся с улицы звуки пианино и хриплый смех. А за ними ей показался тихий шорох набегающего прилива. Значит, она была недалеко от гавани, а значит от тех мест, где бражничали и пировали. Ей вспомнилась та часть Сиднея, по которой она проезжала в трамвае со Сьюзан Крокет. Если это такое же местечко, то в карете она будет в большей безопасности. Но, с другой стороны…

Вдруг карета остановилась, и возница стал кричать па кого-то, стоявшего на дороге. Не раздумывая больше ни минуты, Мэгги распахнула дверь и выпрыгнула. Как нарочно, носок туфельки зацепился за подол платья, и вместо того, чтобы обратиться в спасительное бегство, как она рассчитывала, Мэгги покатилась по дорожной грязи. Наконец, когда она остановилась, вся в синяках, ободранная и помятая, то увидела прямо перед собой пару стоптанных, грязных ботинок. Выпутавшись из юбок, Мэгги посмотрела не на обладателя ботинок, а оглянулась через плечо.

Дункан широким шагом шел к ней, и если минуту назад он, возможно, и чувствовал раскаяние, то теперь в его чертах не было ни малейшего намека на угрызения совести. Он напоминал дьявола, который разберется с Мэгги в аду. Едва смея поднять глаза, она взглянула на человека, напротив чьих ботинок она приземлилась с таким шиком. Он был очень высок, на нем были кожаная шляпа с отвисшими полями и жилет, большего Мэгги из своего положения рассмотреть не смогла. Она заметила блеснувшее у него на шее золото или медь, и на миг ее сердце радостно забилось, но она поняла, что кем бы ни был этот человек, это не мог быть Риви. Он наклонился и загрубевшей от работы рукой поднял Мэгги. Она прижалась к нему, уставилась на Дункана, который протянул к ней руку движением, напоминавшим ей о том, какую боль причинял он ей в карете.

— Нет, — прошептала она, и незнакомец крепко прижал ее к груди.

— Отпусти ее, — властно приказал Дункан. — Это наше личное дело!

Рука незнакомца была тверда, как сталь, но Мэгги он обнимал с нежностью.

— Ты выбросил ее из кареты, приятель, — спросил он, — или она сама выпрыгнула?

Мэгги повернула голову и почувствовала на своей щеке холодный металлический кружок. Грудь этого человека была теплой, жесткой и волосатой, и она прижималась к нему в основном из-за медальона, который висел у него на шее.

— Я сама выпрыгнула, — несчастным голосом прошептала она.

Ярость Дункана ударила по Мэгги, как горячая волна, грозившая поглотить ее.

— Иди сюда, Маргарет, — сказал он.

Мэгги замотала головой, и кончик носа ей защекотали волосы на груди ее спасителя.

— Не похоже, чтобы ей этого очень хотелось, не так ли? — сказал незнакомец, и слова гулко отозвались в его груди. — Я бы посоветовал тебе, приятель, идти своей дорогой, пока мне не пришлось оторвать тебе башку.

Дункан за спиной Мэгги хрипло и раздраженно вздохнул и выругался. Он был вовсе не против, чтобы избить ее, но было совершенно ясно, что тогда ему придется драться с человеком в потрепанной шляпе и с медальоном на шее.

— Мэгги, подумай о детях, — сказал Дункан, пытаясь, чтобы его слова прозвучали убедительно.

Державший Мэгги человек застыл.

— Детях? — спросил он.

Мэгги поняла, что он подумал, будто Дункан ее муж, а дома у них малыши, и что он вмешивается в очень личное дело. Она обеими руками вцепилась в кожаный жилет и задрожала, не желая отпускать его.

— Мэгги, мальчики любят тебя, — продолжал Дункан. — Ты не можешь бросить их сейчас.

Руки незнакомца обхватили руки Мэгги и бережно оторвали их от жилета. Она поняла, что он уже готов оставить ее, и в отчаянии завыла:

— Вы не поняли! Я не мать его детей, я их нянька!

Ангел-хранитель неохотно отошел, и Мэгги смогла рассмотреть его. Лицо было суровым и красивым, волосы немного длинноваты, глаза же лазурно-голубые. Он оглядел ее сверкающее платье, своей роскошью не соответствовавшее положению Мэгги.

— Никогда не видел, чтобы у нянек были такие платья, — сказал он.

— Именно, — согласился Дункан.

Незнакомец прищурился. Зубы у него были ровные и белые, как массачусетский снег.

— Что ты собираешься делать с ней, приятель?