Огонь ласкает - [3]

После ужина Мария достала гладильную доску и свежевыстиранную блузку.

— А что такого особенного будет в понедельник? — поддразнила я ее, видя, что это ее лучшая белая блузка с кружевом.

— Ничего, — тут же ощетинилась она и неожиданно стала ярко-розовой, хотя мое замечание было вполне безобидным — если она хотела выглядеть как можно лучше в своей школе коммерции, это не было преступлением.

В гостиной Линда плюхнулась на коврик у камина со своим очередным проектом в руках — досье по хлорофиллу.

— Ты устроила жуткий беспорядок, — заметила я и подумала о том, что родители должны вернуться в следующий четверг.

— Ничего, в среду придет миссис Фини. — Мысли Линды, похоже, повторяли мои собственные. Через секунду она задумчиво заметила: — А без них все-таки скучно, правда?

— Ну, без папы стало спокойнее, — сказала я. — Но… ты права.

Мой худощавый, голубоглазый отец обладал каким-то своеобразным очарованием и пользовался этим. Он считал нас чуть ли не безграмотными и все время твердил: «Образование — это прекрасная вещь». Неотъемлемой частью отцовского характера было умение убеждать людей: он был юрисконсультом.

Мама, высокая, стройная, рыжеволосая, как и я, выглядела ненамного старше меня, по крайней мере обычно. В последнее время у нее несколько раз появлялись сильные боли в животе, и я беспокоилась за нее.

— Телефон! — закричала Линда и вылетела в коридор, откуда через секунду позвала: — Кон, это миссис Фини!

Я посмотрела на бедлам у камина, шерсть Лулу на ковре и грязные окна, и мое шестое чувство заранее подсказало мне, что я услышу от миссис Фини, нашей уборщицы: бывшая в положении Эйлин, ее замужняя дочь, наконец родила, и новоиспеченная бабушка будет слишком занята, чтобы прийти к нам.

Последней каплей стало то, что, как только я положила трубку, мою челюсть пронзила жуткая боль.

Я и мои зубы были давними врагами. «Открой рот, больно не будет», — сказал мистер Болтон, семейный дантист, когда мне было пять лет. Я открыла, и больно было ужасно. Пятнадцать лет мой отец пребывает в уверенности, что меня просто обидела ложь. Но я знаю, что сделана из более крепкого теста. С враньем у меня, можно сказать, деловое соглашение, а вот с болью нет, тем более с зубной. Пришлось отправиться в ванную за аспирином — если понадобится, выпью полный флакон. Я захлопнула дверцу шкафчика с лекарствами и отправилась с бутылочкой аспирина в свои владения.

Моя комната, длинная, с открытыми всем ветрам окнами, похожа на корабль. Кровать металлическая, белая, с латунными шишечками; одеяла на ней темно-синие, а простыни и наволочки — в шотландскую клетку. Она очень удобная, но я никогда не тороплюсь лечь спать. Ночью я прекрасно себя чувствую и стараюсь не заснуть как можно дольше. Это тоже часть моего кошачьего имиджа.

Итак, проглотив таблетки, легла в ожидании, когда боль утихнет. Но тут дверь распахнулась — пришла Мария в поисках журнала с какой-то особенной вязкой.

— Он у Хэзел, — раздраженно сказала я.

Сестра посмотрела на меня:

— Кон, что-нибудь случилось?

— О нет! Дом по уши в грязи, миссис Фини воркует над этим чертовым ребенком, а ты спрашиваешь, не случилось ли что-нибудь!

— Ты идиотка. Можно подумать, Эйлин забеременела нарочно.

— Жаль, что никто вовремя не сказал ей, что образование — прекрасная вещь.

Мария проигнорировала мои слова.

— Надо что-нибудь подарить ребенку, мама обязательно бы так сделала.

— Мама любит маленьких детей.

— А ты нет?

— Этого определенно нет. И вообще, люди как вид вымирать не собираются!

Глаза у Марии полезли на лоб.

— Ты что, серьезно?

— Угу.

Я была абсолютно серьезна. Думая о браке, я всегда старалась не думать о детях. В сложных, всепоглощающих отношениях между мужчиной и женщиной детям места нет. Мария, разумеется, совсем другая. Они с Робином начали встречаться еще в школе, и их совместная жизнь будет размеренной и довольно нудной.

Сестра встала с края моей кровати.

— Не забудь спросить Хэзел про этот журнал.

— А ты не забудь, что нам придется самим убрать этот дом за три дня.

Я замолчала, вспомнив, что во вторник Комитет по общественным мероприятиям в офисе устраивает соревнование по боулингу.

— По возможности за два, — поправилась я. — Скорее всего, придется прерваться во вторник.

Наш офис располагался в новом здании, я работала на третьем этаже. На следующее утро я выходила из лифта вместе с Хэзел и Пег Фитцпатрик, когда мимо нас пронесся Брайан, мрачный, как грозовая туча.

— А что случилось с ним? — осведомилась я.

— Фрейзер, — ответил Джим Мерфи. — Устроил ему разнос за то, что он задержался с почтой.

И разносы К.Ф. на этом, похоже, не закончились. Журнал присутствия, в котором я собиралась расписаться, был убран. Крайний срок прихода был девять ноль пять, и по моим часам у меня была в запасе еще минута.

— Вот ты ему об этом и скажи! — предложил Джим.

Понедельник удался на славу. Размышляя о дезертирстве миссис Фини, я пришла к выводу, что пора принимать экстренные меры. У меня оставался один день от отпуска, и я как раз просила мистера Фоли, руководителя нашего отдела, чтобы он разрешил мне использовать его в среду, когда у него зазвонил телефон.