Огонь его ладоней - [15]

— Все равно много как-то для растрачивания, — сказала я неуверенно, созерцая вместо одного единого счета табличку из пяти разных.

— А ты их солить собралась? — язвительно спросила Кудрявцева. — Заработаешь еще. Ведь снова потом четыре года кверху попой в раскопах торчать, не так ли? Без выходных и отпусков.

— Пять, — поправила я. — Пять лет. Контракт заканчивается через пять…

— Вот! Теперь привязывай платежную к счету “Трачу до”. Ставь лимит на одну десятую. Чтоб оповещение пришло, не тогда, когда выгребешь все и пойдешь в минус, а чуть раньше. И давай смотреть развлекательную программу местной Орбитальной. Что у нас тут веселого в семь часов уложить можно…

Веселое в понимании Таськи — это гроб в моем понимании. После бассейна, гравигорок на поверхности станции и бара с дикой музыкой оставалось только лечь и умереть.

— Нормально! — радовалась подруга. — Отчалим отсюда и сразу заснем. Не придется скучать по дороге.

Ну, да… Два дня пути к GVS, большой пересадочной. В далеко не просторной каюте на двоих. Это — космос, челночные перевозки, тут на пространстве экономят.

После бара мы возвращались по длинной галерее с прозрачной стеной. Не экран, настоящая прозрачная стена, за которой реальный космос, без улучшающих фильтров дополненной реальности. Фильтр был всего один: антирадиационный.

Нивикия плыла внизу и чуть слева, разделенная пополам линией терминатора. На ночной стороне горели редкие электрические пятна цивилизации, на дневной тянулся широкой извилистой полосой от полюса до полюса единственный океан планеты. Солнце оставалось сзади, но зато хорошо просматривался вытянутый в сторону черной дыры багровый “хоботок”. Отсюда, из космоса, без запыленной атмосферы, все выглядело внушительнее и страшнее.

Да, пройдет не меньше миллиона лет прежде, чем красный гигант, последнее живое солнце Нивикии, умрет окончательно. Нам не увидеть его пышных похорон: не доживем. Но как-то неуютно видеть смерть, пусть медленную, растянутую на века, но все равно смерть. Неудивительно, что нивикийцы пытались выбраться из своего умирающего дома. Их артефакты мы находим порой в самых неожиданных местах Галактики.

— О-о! — в полном восхищении протянула Таська, пихая меня в плечо. — Гляди! Да не туда, а вон… вон!

Я послушно посмотрела. По галереи шли навстречу нам военные в форме Военгно-Космических Сил Федерации. Человек пять, что ли… Что они тут делают, вопрос? Разве нашей, собственной, локальной полиции недостаточно? Но и на принуждение к миру не похоже. Во-первых, нет у нас никаких волнений и бунтов, губернатор не дурак, живет сам и дает жить другим, а во-вторых, было бы их тут тогда не пятеро, а гораздо, гораздо больше…

Позже я узнала, что в локальное пространство Нивикии зашел для ремонта и оказания помощи раненым патрульный крейсер “Звезда Оталоры”. Тут до буферной зоны с Врамеулом всего ничего, пара десятков парсек, а с врамельвами у Федерации общий уровень злобности стремится к критическому. Полноценной войны пока нет, и, может быть, и не будет, в ближайшее время — так уж наверняка, а вот всяческие инциденты, они случаются…

— Какие мальчики! — Таська пихнула меня локтем. — Цепляй!

— Иди ты, — огрызнулась я.

Таська немного подпила в том баре, а я не стала, и теперь расплачивалась за это. Когда вас двое и одному из вас пьяно, весело и хорошо, и этот кто-то не ты, то ничего хорошего, как правило, не выходит.

— Чего иди? — обиделась Кудрявцева. — Чего сразу — иди? Эля, ты за-ну-да! К тебе сами вон… бегут… а ты — иди… Мальчики! — она помахала военным и послала им воздушный поцелуй: — Приветики!

Кажется, она набралась серьезнее, чем я думала. Вот же зараза!

— Кудрявцева, — зашипела я, крепко беря подругу под локоть, — не позорься! Пошли отсюда!

— Не хочу! — уперлась она. — Не пойду!

— Пойдешь, еще как пойдешь! — я была сильнее и выше подруги, чем бессовестно воспользовалась.

Потащила за собой, не слушая больше ничего. Слава богу, она не вопила и не брыкалась, просто шипела оскорбления, проезжаясь по моему белому пальто и монастырским привычкам. Ничего, проспится и забудет. Мне вот как забыть?

Насколько я успела рассмотреть знаки различия на военной форме, эти ребята были с Альфа-Геспина. Спецназ, элита армии. А по расе — пирокинетики со Старой Терры. Я там выросла, насмотрелась на таких. Серьезные люди. Таська же перед ними цирк устроила. Культуролог, мать ее. Ладно, гентбарцев не знает, но уж людей-то — позор.

И я ей это обязательно припомню. По-дружески. Когда проспится.

До начала регистрации на рейс к большой пересадочной оставалось три часа. Я посидела немного у Таськиной тушки, смотрящей очередной счастливый сон, думая, что и мне неплохо бы поспать. Но сон не шел, работа — просмотр сканов с раскопа, сортировка их и описание, — тоже не спорилась. И я пошла в обзорную галерею, благо она от нашего гостевого блока была недалеко.

Космос, ночная сторона планеты… Даже не верится, что именно там, на темной поверхности, я прожила целых четыре года. Что там — города, живые и мертвые, наши и нивикийские. Космос, звезды — всегда впечатляют. Можно смотреть на них, как на текучую воду, бесконечно.