Огни Юга - [58]

В тот вечер во время ужина за столом царило веселье. Тон задавал Генри. Он рассказывал забавные истории, уморительно изображал разные персонажи и поддразнивал всех присутствующих, включая свою мать. Трэвис был более сдержанным, хотя общаться с ним было тоже приятно. Скарлетт нравился ее будущий деверь, хотя он и ее беспощадно поддразнивал относительно масштабов предстоящей свадьбы. По словам Скарлетт, точно так же вел себя ее младший брат. Генри было двадцать четыре года, он молодо выглядел, но в нем чувствовалась некоторая утонченность. Саванна подумала, что, наверное, жизнь в другом городе расширила его горизонты. Трэвис же по-прежнему жил в семейном коконе в Чарлстоне. И даже отец всю свою жизнь так прожил. Только Генри по-настоящему оторвался от дома, хотя выбрал для себя тоже южный город. Но Новый Орлеан был крупнее, и жизнь там была сложнее, чем в Чарлстоне, к тому же Генри много времени проводил в Лондоне и Нью-Йорке. Он знал все любимые места Саванны в Нью-Йорке.

Когда Генри дирижировал застольной беседой, все были в хорошем настроении, даже мать. В конце ужина она его спросила о милой девушке, с которой он встречался прошлым летом, и он в ответ как-то странно посмотрел на нее.

— Она живет хорошо, мама. Недавно была помолвлена.

— Ах, мне так жаль! — с сочувствием сказала Луиза, и он рассмеялся:

— А мне нет.

Он много рассказывал о своем приятеле Джеффе, с которым жил в одной комнате. Судя по всему, тот был из Северной Каролины, и они в последнее время несколько раз ездили в поездки вместе. Луиза не стала о нем расспрашивать.

После ужина, вволю нахохотавшись, все перешли в гостиную, и Генри сел играть в карты с девочками. Родители, пожелав всем доброй ночи, поднялись по лестнице к себе. Трэвис и Скарлетт тоже ушли, потому что на следующий день был назначен утренний прием для преподнесения подарков невесте. Трэвис предупредил Скарлетт, что не стоит приглашать Саванну, иначе разозлится мать. Скарлетт так и сделала, хотя испытывала теперь мучительное чувство неловкости. Но она во всем слушала Трэвиса.

Луизе очень хотелось видеть Генри подальше от Саванны, но она не посмела заявить об этом, потому что Генри стал бы возражать и обвинять ее в бестактности. Когда ему не нравилось ее поведение, он, не скрывая, говорил ей об этом. Он ее не боялся. А Дейзи уже успела рассказать старшему брату по телефону о том, что мать плохо относится к Саванне, и он старался как мог окружить Саванну вниманием за ужином. И он не кривил душой, говоря, что приехал домой увидеться с ней.

Во время игры в карты Дейзи заснула, и Генри бережно взял ее на руки, отнес наверх и уложил в постель, а Саванна отправилась в свою комнату. Вскоре в ее дверь постучал Генри, чтобы узнать, в приличном ли она виде. Когда он вошел, она уже переоделась в ночную сорочку и чистила зубы. Как положено настоящему брату, он направился прямиком в ее ванную комнату и остановился на пороге поболтать с ней.

— Мне нравится, что у меня есть еще одна сестра, с которой действительно можно поговорить, — сказал он, улыбаясь ее отражению в зеркале. — Тебя слишком долго не было.

Они уселись в ее комнате и еще немного поболтали. Он сказал, что собирается через несколько лет переехать в Нью-Йорк или Лондон, как только окончательно решит, где ему хочется работать — в картинной галерее, музее или школе. Но работа в области искусства оставалась его мечтой.

— Ты не хочешь сюда возвращаться? — удивилась Саванна. Теперь ей казалось, что южане стараются оставаться поближе к дому и к своим корням.

— Для меня слишком мало места в маленьком провинциальном городе, — просто сказал он. — А поскольку я гей, жить здесь мне было бы сложно, — сказал он.

Она с удивлением взглянула на него.

— Ты гей? — Она об этом не догадывалась, тем более что его мать спрашивала о какой-то девушке, с которой он встречался в прошлом году.

— Да, а Джефф — мой партнер. Я сказал родителям о том, что я гей, когда мне было восемнадцать лет. Папа был не в восторге от этого, но отнесся к этому нормально. А мать ведет себя так, как будто забыла или вообще не знает об этом, сколько бы я ей ни напоминал. Продолжает, например, спрашивать о девушке, с которой я встречался. А ведь сама знает, что я не встречаюсь с женщинами. Я догадался о том, что я гей, примерно через год после отъезда твоей мамы, когда мне было пятнадцать лет. К шестнадцати годам я знал это наверняка. Этому не следует придавать большого значения, но для некоторых людей, в частности для моей матери, это очень важно. И она будет продолжать расспрашивать меня о женщинах, с которыми я встречаюсь, даже когда мне исполнится сто лет. Наверное, она надеется, что я «излечусь». Просто тот факт, что я гей, не входит в ее планы. Думаю, ей легче от того, что я не живу в Чарлстоне. Ее это смущало бы, а мне было бы тяжело. И она продолжает лгать своим друзьям.

— Какая нелепость, — сказала озадаченная Саванна. — Ей-то какая разница?

— По ее понятиям, это «отклонение от нормы», а значит, «неправильно». А для меня это правильно.

— Просто ты такой есть, — с улыбкой сказала Саванна. — Не следует придавать этому значения. Дейзи об этом знает? — спросила она.