Огни юга - [46]

Повышение не только подняло бы его престиж, но и укрепило бы его финансовое положение. Он хотел жениться во второй раз, а на это нужны деньги, тем более что его подруга моложе больше чем на двадцать лет.

Он улыбнулся, вспомнив о ней, потом мысленно вернулся к предстоящему визиту Неда. Встреча будет неофициальной. Нед хотел убедиться, что для совета директоров все подготовлено как следует, и тем самым избежать неожиданных вопросов.

Хьюберт оценил поддержку босса и его заботу. Он отошел от стола и долго изучал себя в зеркале в полный рост.

Неплохо. Крашеные черные волосы, облепившие череп, блестели. Сине-серый шерстяной мягкий галстук гармонировал с рубашкой. Он прошелся внимательным взглядом до талии и удовлетворенно улыбнулся. Его обликом занималась малышка Джанис.

– Хьюберт?

Услышав свое имя, произнесенное следом за стуком в дверь, он вздрогнул. Хьюберт отошел от зеркала и улыбнулся.

– Входи, Нед.

Улыбка Хьюберта мгновенно исчезла с лица, поскольку издатель выглядел мрачнее тучи. Высокий грузный мужчина, способный заполнить собой любую комнату, переступил через порог. У него были соломенно-стального цвета волосы, они точно соответствовали его жесткому нраву. Хьюберт оцепенел.

Нед никогда не тратил попусту ни слов, ни времени.

– Хьюберт, у нас – у тебя – большая проблема.

Хьюберт открыл и закрыл рот, словно гуппия, вынутая из аквариума. Что, черт возьми, он сделал?

– Сядешь? – Он указал на самый удобный стул в кабинете.

Нед махнул рукой:

– Нет. Я на одну минуту. Но было бы неплохо, если бы ты сел.

Хьюберт мгновенно вспотел. Ясно, что все надежды на продвижение можно спустить в унитаз.

– Я не понимаю.

Нед улыбнулся без тени юмора.

– Сейчас ты поймешь.

Глава 21

Шелби Тримейн проглотил остатки выпивки. Желудок обожгло огнем. Черт с ним, выживет. Он всегда любил выпить, и почему он должен себе отказывать в этом? Подумаешь, Анна Бет ворчит.

Вспомнив о жене, Шелби нахмурился. Черт, то, что она сама не пьет, не дает ей никакого права читать ему проповеди. Вообще-то ему уже давно пора привыкнуть и не обращать внимания на ее нытье, но он не мог. Ему казалось, что она стала вести себя еще хуже – она грозит всю выпивку в доме выливать в канализацию.

– Если ты прикоснешься хоть к капле, я переломаю тебе руки, – пообещал Шелби.

Она засопела и ушла из кабинета, а потом не разговаривала с ним несколько дней. Но она должна знать, что Шелби Тримейн – глава семьи, так было и так будет. Он заботится об Анне Бет, но она должна знать свое место.

И так же будет с женой сына, когда он женится.

Он потянулся к бутылке на столе, потом вспомнил, что с минуты на минуту должен приехать Руни.

Ах, его сын! Радость всей жизни. Шелби улыбнулся, вспоминая тот день, когда родился его мальчик. Он думал, что грудь лопнет от гордости, когда он впервые увидел крошечную лысую головку, прильнувшую к груди Анны Бет. Ничего более прекрасного он не видел никогда в жизни.

Он помнил выражение лица жены и ее слова: «Вот сын, которого ты так хотел и который продолжит род Тримейнов».

Шелби не понял тогда главного, что вложила в свои словах Анны Бет. А она между тем сообщила ему, что она сделала свое дело, выполнила долг жены, и пусть он отныне не ждет, что она повторит свой подвиг.

Никогда больше она не занималась с ним любовью. Его не волновало, что после медового месяца он обнаружил, что она ненавидит секс. Мысль о разводе никогда не приходила ему в голову. Тримейны не разводятся, отец вдолбил ему в голову эту мысль, а вопрос о постели отнюдь не основной.

Шелби был верен слову отца, но не своей жене. У него были связи и до брака с Анной Бет, и после того, как он на ней женился. Даже если бы жена любила секс, он очень сомневался, что хранил бы ей верность. Зрелый здоровый мужчина, сексуальные потребности такого не может удовлетворить одна женщина. Хотя он был уверен, что Анна Бет знает о его шалостях, она никак не реагировала на них.

Внешне казалось, что у них с Анной Бет совершенный брак, такой, каким он и должен быть. Ничто и никто не может очернить имя Тримейнов. Он уничтожит любого, кто позволит себе это. То же самое он внушал и Руни, и сын пока не разочаровал его ничем.

Ему надо убедиться, что ничто не изменилось.

Шелби поднялся со стула, добрался до французских дверей и выглянул. Три страсти в жизни питали его сердце: его сын, политика и его земля.

Дом и земля переходили из поколения в поколение, на этих землях шли сражения во время Гражданской войны, здесь выращивали урожай и собирали его. На этом он сделал миллионы. Только потому, что у него появился шанс сделать больше денег и увековечить свое имя, Тримейн подумывал продать этот кусок земли.

Шелби рыгнул, потом потер толстый живот, чувствуя, что в кишках загорается огонь. Он ничуть не удивился – всякий раз, когда он думал отказаться даже от акра своей драгоценной земли, все нутро восставало, не важно – пил он при этом или не пил.

Но была еще одна причина, которая волновала его сильнее, чем расставание с землей. Ему не нравились поползшие слухи. Мысль о любом скандале, связанном с ним или его семьей, была ему невыносима, и это являлось одной из причин, почему он так стремился поговорить с сыном. У него насчет Руни есть свои планы.