Огнепоклонники - [3]

В начале экспедиции петух пребывал в состоянии нервного шока, но через несколько дней привык и стал находить удовольствие в езде. Равномерное покачивание и поскрипывание подводы, ползущей по пыльной дороге, явно пришлись ему по вкусу, а всякий толчок на колдобине вызывал у него радостное возбуждение. Петух никогда не покидал подводу. Изредка, когда им овладевала тяга к приключениям, он взлетал над спинами буйволов и, ловко перебирая длинными ногами, утверждался на их рогах. Фредди смеялся и прогонял петуха.

Беды с петухом начались недели через две.

Фредди еще раньше пришлось продумать способ отправления супружеского долга в необычных дорожных условиях.

Примерно раз в два дня, едва начинало смеркаться, Фредди обнаруживал исключительной красоты вид. Громко восторгаясь очарованием оросительного канала или поля цветущей горчицы, пригибаемой ветерком, он тащил полюбоваться им и тещу. Джербану, почти не скрывая безразличия, позволяла выгрузить себя на циновку, заботливо разостланную зятем. Фредди садился рядышком и показывал ей особо выдающиеся красоты или призывал восхититься тишиной и покоем вечера.

Спустя несколько минут Фредди вставал и, заливаясь краской под всепонимающим взглядом тещи, вынужденной мириться со своей долей, под наспех придуманным предлогом оставлял ее наедине с пейзажем. Сам же он скачками мчался к подводе, опускал мешковину над входом в палатку и бросался в нетерпеливые объятия жены.

В один из таких вечеров и забрел в палатку петух. Склонив голову набок, петух с большим интересом наблюдал за странными телодвижениями Фредди. Затем, выказав точное чувство ритма в сочетании с чувством юмора, петух почти бесшумно вспрыгнул на охваченные любовным жаром ягодицы Фредди. В тот миг Фредди ничто не могло отвлечь — пылая страстью, он принял петушиные лапы за ноготки упоенной Путли и покатал петуха, как тот в жизни еще не катался. Петух, сверкая глазами и растопырив для равновесия крылья, держался на движущейся опоре как опытный участник родео.

Только после того как Фредди сник в удовлетворенной истоме, петух, вытягивая шею и топорща хвост, проголосил:

— Ку-ка-ре-ку-у!

Фредди будто взрывом подбросило. Он вскочил на ноги, а изумленная Путли села как раз в тот миг, когда взбудораженный петух выскакивал вон.

Путли пополам перегнулась от смеха; она так редко смеялась, что Фредди подавил в себе жажду крови и с растерянной улыбкой повалился рядом с ней.

После этого случая Фредди начал привязывать мешковину перед входом, и несколько вечеров прошли спокойно. Однако петух, изведав редкостное удовольствие, рвался повторить его.

Скоро он отыскал прореху в мешковине. Просунув в нее шею, петух всмотрелся в бурную деятельность на матрасе. Его любопытные глазки загорелись, гребешок встал торчком. Тщательно рассчитав время, петух проскользнул в палатку и провел последние полминуты в восхитительной, торжествующей качке, дрожа каждым перышком от счастья. В этот раз Фредди ощутил чужеродное присутствие на своих ягодицах, но, захлестнутый приливом всепоглощающего желания, ничего не сумел предпринять.

Едва тело Фредди беспомощно обмякло, как петух громко заорал. Фредди подскочил, и не удержи его Путли, он бы немедленно свернул петуху шею.

Когда через неделю история повторилась, Фредди понял, что пора принимать меры — и немедленно. Избегая ссоры с женой, Фредди избрал выжидательную тактику. Случай не замедлил представиться в облике водяного буйвола, который чуть не отправил тещу на тот свет.

…На рассвете подвода остановилась у деревенской околицы, где Джербану, подчиняясь зову природы, побрела в заросли кукурузы, захватив с собой глиняный кувшин для последующего омовения. Буйвол неожиданно появился из-за стога и, повернув в сторону Джербану свою громадную черную башку, уставился на нее налитыми кровью глазками. Джербану замерла. Обыкновенно домашние буйволы — животные добродушные, но этот был явно не в духе. Это видно было и по тому, как он грозно пригнул к земле рогатую голову, и по огонькам, заигравшим в его глазах. Осторожно опустившись на колени, Джербану попыталась укрыться в молодой кукурузе, но буйвол мотнул головой и изготовился к нападению.

— Спасите! — заверещала Джербану, роняя кувшин, задирая сари и бросаясь наутек.

— Беги зигзагом! — заорал Фредди, мчась на выручку.

Но Джербану, ничего не понимая от ужаса, продолжала улепетывать по прямой от тяжко топочущего буйвола.

— В сторону! В сторону! — кричал Фредди, на бегу показывая, куда ей бежать.

Тут из кукурузы выскочил крестьянин и во всю мочь завопил на буйвола, стараясь отвлечь его от Джербану сдернутой с себя рубахой. Буйвол, услышав хозяйский голос, остановился, и крестьянин поволок его за собой.

Растерзанная, полубезумная Джербану с рыданиями повалилась в объятия Фредди, который — в последний раз в жизни — испытал чувство сострадания к теще.

Путли была растрогана отважными попытками Фредди прийти на помощь Джербану. Воспользовавшись ее благодарной нежностью, Фредди деликатно подвел жену к мысли о необходимости покончить с петухом.

— Сегодня бог спас нас от страшной беды, — провозгласил он после ужина, — и мы должны возблагодарить его тысячу, да что там, миллион раз, ибо он в милосердии своем предотвратил пролитие крови. Как только мы приедем на место и найдем Храм огня, я закажу благодарственное молебствие, дам денег, чтоб шестеро жрецов читали молитвы над таким количеством священных плодов, хлебов и сластей, которым можно будет оделить сотню нищих… Но это со временем. А пока — раз было нам знамение, что земля жаждет крови, — я сегодня же принесу в жертву петуха!