Огненный остров - [27]

— Вы уверены, что справлюсь?

— И думать не смейте, что не справитесь, — перебивает комиссар Титов, — мы за вас головой отвечаем.

— Подполковник Шуба, пишите приказ: допустить к исполнению обязанностей командира 344-го стрелкового полка 138-й Краснознаменной дивизии капитана Коноваленко Владимира Онуфриевича, — продиктовал я.

— Я пока не капитан, — робко замечает Коноваленко.

— В полк пойдете капитаном! Две „шпалы“ на гимнастерку даст комиссар, две „шпалы“ на шинель — я. Идите, товарищ капитан. Желаю успеха, а мы тут подготовим представление к очередному званию, оформим приказ…»

Наше решение было оправдано ходом последующих событий.

Семь месяцев спустя во время Курской битвы (138-я дивизия именовалась тогда уже 70-й гвардейской, а 344-й полк — 203-м гвардейским полком, в составе 17-го гвардейского стрелкового корпуса, а я командовал 15-м стрелковым корпусом в 13-й армии) к исходу первого дня боя мне удалось связаться по телефону с полковником Шубой.

— Здравствуйте, Василий Иванович! Узнал, где вы находитесь, и как здорово, по-сталинградски, воюете. Спасибо вам!

— Рад слышать ваш голос, товарищ гвардии генерал-майор. Деремся, как на «Баррикадах».

— А как показал себя в бою Коноваленко?

— Не хватает слов, чтобы достойно оценить этого офицера. О Коноваленко, о боевых делах его полка скоро узнаете.

Полковник Шуба имел в виду подвиг, о котором в «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945» в главе, повествующей о Курской битве, будет сказано: «На 203-й гвардейский стрелковый полк, которым командовал майор В. О. Коноваленко, авиация противника за короткое время совершила до 1,5 тыс. самолето-налетов. Несмотря на то, что полк еще не успел как следует закрепиться, врагу не удалось сломить гвардейцев. Они отразили 16 атак, в которых участвовало 250 танков. Советские пехотинцы смело пропускали немецкие танки за свои окопы, огнем отсекали пехоту и уничтожали танки гранатами и бутылками с горючей смесью. Героизм проявлял каждый гвардеец. Почти все солдаты и офицеры этого полка были представлены к правительственным наградам».

Забегая вперед, хочу также сказать, что за форсирование Днепра Указом Президиума Верховного Совета СССР Владимиру Коноваленко первому было присвоено звание Героя Советского Союза. Потом на Правобережье Украины гремела слава командира 203-го гвардейского полка Героя Советского Союза гвардии подполковника Коноваленко.

…На исходе октябрь.

Противник наращивает атаки на рубежи нашей дивизии, обороняющей завод «Баррикады». Бомбами, снарядами и минами он крушит здания цехов, жилые кварталы. Когда дома превращаются в груды щебня, их гарнизоны перебираются в подвалы. Наш солдат, пока жив, не оставляет своего рубежа.

В те напряженные дни пришла весть, которая взволновала и опечалила меня. Подполковник Шуба доложил о телеграмме, полученной от генерала Крылова. Она касалась сына Долорес Ибаррури — Рубена, пропавшего без вести в боях под Сталинградом. Николай Иванович спрашивал, не располагаем ли мы какими-либо сведениями. Мы, к сожалению, ничего не знали.

^{Герой Советского Союза Рубен Ибаррури.}

Этот юноша был очень близок и дорог мне. Мы познакомились за два года до начала войны, когда заместитель начальника Генерального штаба комдив И. В. Смородиной приказал мне, офицеру этого штаба, явиться к секретарю исполкома Коминтерна Дмитрию Захаровичу Мануильскому.

— Поможете ему решить один вопрос, а какой — Мануильский вам объяснит, — сказал Смородинов.

С таким напутствием приехал я к Мануильскому, а от него узнал о заветном желании единственного сына Долорес Ибаррури поступить в военное училище. Юноша закончил в Советском Союзе среднюю школу, хорошо говорил по-русски. Мать одобряла решение сына. Но какое училище для него выбрать? И как это оформить? Я понял, чего от меня ждут, и в общих чертах обрисовал будущее молодого человека, окончившего военное училище.

Мануильский и я пошли к Долорес Ибаррури. В ее кабинете мы встретили Хосе Диаса, секретаря ЦК Испанской коммунистической партии. Он тоже принял участие в беседе. А началась она необычно.

— Товарищ полковник, как вы стали военным? — спросила Долорес Ибаррури.

— Начал с ездового на пулеметной тачанке. Вы такие тачанки видели у нас на параде на Красной площади. Это была грозная сила в гражданскую войну.

— А дети у вас есть?

— Да, два сына.

Долорес Ибаррури спросила, кем бы я хотел видеть своих мальчиков в будущем.

А им еще предстояло расти и расти. Толька учился в четвертом классе, но уже твердил, что станет Чкаловым. Валька, дошкольник, расстилал на полу мой полушубок, завертывался в него и кричал:

— Я — Папанин!

Мы от души посмеялись и перешли к серьезному разговору.

— На семейном совете мы несколько раз обсуждали, в какое училище поступить Рубену, — говорит Долорес Ибаррури.

Я рассказал принцип подготовки командного состава Красной Армии, горячо рекомендовал поступить учиться в училище имени Верховного Совета РСФСР — знаменитую школу кремлевских курсантов, как ее называют в народе.

Через несколько дней прием Рубена в училище был оформлен. Навестив Ибаррури, я застал мать и сына в заботах. В училище сказали, что надо взять из дома некоторые личные вещи, и Рубен усердно набивал большой чемодан. Мы тут же вместе разобрали его и оставили в чемодане лишь мыльницу и зубной порошок со щеткой.