Огненный котёл - [101]

— А в условиях, в которых находятся британцы?

— Им следовало бы выставить больше целей, чем мы могли бы нейтрализовать, — Карпову не нравилось направление дискуссии.

— Сколько у них может быть самолетов, Федоров?

— Сорок-пятьдесят в Гибралтаре, двадцать четыре на авианосце Флота Метрополии. Мы нанесли тяжелые потери авиагруппам Соединения «Z», но они могут располагать еще двадцатью-тридцатью самолетами. Это, в основном, истребители, но они способны нести бомбы.

— В основном истребители… Мы все видели, что случилось, когда один из них оказался слишком близко. Я еще не забыл, почему провел последние три для в компании Золкина. Этого достаточно, чтобы израсходовать наш боезапас. Мне не нравиться то, что я слышу, товарищи офицеры. Что насчет надводных кораблей противника?

— После того, что случилось с американцами, адмирал Тови будет опасаться концентрировать свои силы в любое подобие единой боевой группы, — сказал Федоров. — По этой же причине я полагаю, что он не введет свои корабли в пролив этим вечером, даже если доберется туда первым. Он выставит свои силы на западных подходах в некое подобие сети, которую мы должны будем прорывать. Затем, как только мы втянемся в прорыв, он совершит один безумный рывок, бросив на нас все, что имеет — все корабли и все самолеты, которые сможет поднять в воздух. Его основная задача состоит в том, чтобы как можно быстрее подойти к нам на дальность стрельбы 356-мм орудий своих кораблей. Всего одного попадания будет достаточно, чтобы переломить ход боя в его пользу. Тем не менее, в некоторых сражениях этой эпохи корабли выпускали сотни снарядов, так и не добившись попаданий. Прошлой ночью темнота, неспособность противника использовать радары и наша огромная скорость сослужили нам хорошую службу. Тем не менее, близкие разрывы причинили нам некоторые повреждения корпуса. Однако нам пока что вело в столкновениях с итальянским флотом и Соединением «Z».

— То есть мы должны также следить за тылом?

— Соединение «Z» движется за нами и точно попытается блокировать пролив, особенно, если мы окажемся втянуты в бой с Флотом Метрополии.

Вольский обдумывал сказанное, глядя куда-то вдаль.

— Карпов? — Сказал он, наконец.

— Я согласен с оценкой Федорова.

— Тогда каким образом нам действовать?

— Если они поставят свои корабли цепью, как предполагает Федоров, мы должны выбрать одну точку прорыва, предпочтительно на одном из флангов, нанести мощный удар и вывести корабль противника из строя как можно скорее. У нам недостаточно ракет, чтобы нейтрализовать все линкоры, однако мы можем быстро вывести из строя один, а затем устремиться на прорыв на полной скорости. Я предполагаю атаковать их на левом фланге, а затем уходить на юго-запад.

— Сколько ракет нам для этого потребуется?

— Мы атакуем наиболее опасный корабль на линии нашего движения, и задействуем три ракеты — или, в случае необходимости, пять. Если в этой точке будут развернуты крейсера, одной ракеты на каждый будет достаточно. Для борьбы с эсминцами мы задействуем артиллерийские установки.

— Такой подход не остановил линкоры Соединения «Z».

— Однако это значительно замедлило их и позволило нам использовать превосходство в скорости. Кроме того, это потрясло их и уменьшило эффективность их стрельбы. Мы можем провести этот бой точно так же, как прорыв через пролив Бонифачо и бой с Соединением «Z».

Вольский кивнул.

— Если только наше везение не кончиться, и мы не получим прямого попадания. Что, если адмирал Тови разместит свои линкоры достаточно близко друг к другу для взаимной поддержки? Эти орудия имеют значительную дальность стрельбы, верно, Федоров?

— Так точно. При хорошем освещении мы можем ожидать, что они будут способны вести огонь на дистанцию 28 000, возможно, даже на 32 000 метров.

— То есть, если мы выведем из строя один из их линкоров, другие, возможно, все равно смогут вести по нам огонь. Не слишком удовлетворительная ситуация. Кроме того, меня беспокоит ситуация на корме. Если наша скорость упадет… — Ему не нужно было продолжать.

— Есть и другое решение, — сказал Карпов. — И нет, доктор, это не использование ядерного оружия, — добавил он, искоса посмотрев на Золкина.

— Продолжайте, — сказал Вольский, сложив руки на груди.

— Федоров очень верно заметил насчет ночного боя. Темнота помешает им использовать оптические средства и позволит нам лучше реализовать наше преимущество в скорости. Будет лучше идти на прорыв ночью. Нам не нужно будет ждать рассвета. А у Быко будет время, чтобы убедиться, что у нас не возникнет проблем со скоростью. Мы подойдем к Гибралтару сразу после заката.

— Полагаю, это улучшит наши шансы, — сказал Вольский. — Хотя я все еще не убежден, что мы способны прорваться через заслон из четырех линкоров, не получив ни одного попадания.

— Прошу прощения, товарищ адмирал, но я не закончил.

— Продолжайте, Карпов.

— Мы подойдем сразу после захода солнца, и, если Федоров прав, к тому времени они будут развернуты на западных подходах. Используем Ка-40 для разведки и целеуказания, после чего нанесем по ним удар противокорабельными ракетами прежде, чем войдем в пролив. В последнем сражении Федоров предложил использовать вначале П-900, так как они достаточно малоскоростные, чтобы их можно было хорошо рассмотреть. Это было умно — я считаю, что это может оказать серьезное психологическое воздействие. Мы должны разбить их волю не в меньшей степени, чем их корабли. Представьте… Тьма сгущается. Мы подходим к входу в пролив и выпускаем по две ракеты П-900 по каждому из четырех линкоров противника. Ночью ракеты произведут достаточно шокирующее впечатление. Они увидят приближающиеся ракеты, выпущенные совершенно невидимым противником, и это сильно подорвет их дух. Адмирал Тови будет смотреть на свою хорошо расставленную ловушку и увидит все четыре своих драгоценных корабля в огне, при том, что у него не будет ни малейшего намека на то, где находимся мы, так что он не сможет открыть ответный огонь.