Огненный дождь - [196]

Наверное, сейчас мог наступить звёздный час Антония. Согласись он с августом, пообещай немедленно бросить армию в погоню, и стал бы архистратигом. Потом можно было бы снова развести руками – не догнал мол. Но на беду свою, командующий конницей был честен. Он так замотал головой, что будь она чуть послабже прикручена, отвалилась бы.

-Нет, величайший! Это невозможно…

Филипп – и это качество его было несомненно, в нужный момент умел отступать и уступать. Скрипнув зубами, уступил и нынче.

-Хорошо, оставим их жить. Пусть себе! – холодно сказал он, не глядя на стратигов. – Торинги, думаю, тоже не соперники нам более. Остались – варвары в Вассилиссуме. Что там они? Так и сидят в городе?

-Грабят! – тяжело вздохнул стратиг Анфинос, многие проастии142 которого оказались ныне под пятой иноземных захватчиков – именно там, под Вассилиссумом.

-Это хорошо… - медленно произнёс август. – Грабят, это – хорошо! Охлос не станет на их сторону… А мы пока разберёмся с пленными. Сколько их, говоришь?

-Двадцать тысяч… почти! – немедленно ответил Анфинос, к которому был обращён вопрос. – Много раненных, но тысяч семь-восемь вполне здоровы. Можно хоть сейчас направлять их на корабли, заменять гребцов!

 -Я слышал, варвары не слишком хороши в роли рабов! – неуверенно возразил Антоний. – Мой старший брат – навклир, он говорит, среди варваров нередки мятежи. Даже корабли бывает пропадают!

Он окончательно смешался под пристальным взором августа. Сейчас он мало походил на храброго и умелого полководца, чья конница во многом определила исход сражения, не одолев, так измотав дружину врага. Страшные бронированные конники варварских архонтов, которых все базиликанцы особенно опасались до сражения, так и не исполнили своего предназначения.

-Ты прав! – неожиданно сказал Филипп, мягко улыбнувшись стратигу. – Ты прав, и мы не станем отдавать их на корабли. И продавать на рынках не станем. Пожалуй, это было бы слишком рискованно. Однако, неверным поступком было бы и оставить их просто так. Есть торинги, есть варвары в Мраморных горах и Вассилиссуме – они могут прийти сюда и тогда эти двадцать тысяч пленных окажутся тем засадным полком, который переломит ход битвы!

-Так что же с ними сделать? – искренне изумился архистратиг, мудрейший и осторожнейший Анфинос. – Прости, величайший, я тебя не понимаю! Не казнить же такое количество? И потом, они пленные! Это будет бойня!

Филипп, который как раз такой приказ и намеревался отдать, немедленно перестроился, правильно уловив в голосе архистратига те нотки, что заставляли маневрировать и увиливать от прямого ответа. Он сокрушённо покачал головой, вздохнул:

-Хорошо же ты думаешь о своём государе! Нет, конечно, не убивать! Только ослепить. Оставить по одному зрячему на десяток, остальных – лишить зрения! Тогда – они не враги. Тогда – можно не опасаться их подлого удара в спины! Что молчишь, не согласен?

-Э… - пробормотал смущённый Анфинос, - не знаю даже… Ты – мой господин, я выполню любой твой приказ… Но они – воины! Честно ли это: калечить таких же воинов, как мы?

-Если я сказал – честно! – твёрдо ответил август. – Но ты, я вижу, колеблешься? Ты не готов7

Анфинос прикрыл глаза, чувствуя, как кружится голова, лишившаяся всех мыслей, звенящая, как колокол; раскалывающаяся от боли. Скажи он сейчас, что готов выполнить приказ, что немедленно начнёт его исполнять, и – все его ошибки останутся в прошлом. Или нет? Или его колебания станут достаточным основанием для подозрительного и жесткого августа, благодаря которым карьера архистратига закончится?

-Я… - медленно, холодеющими губами промямлил Анфинос, - я не могу. Они – воины, ни в чём не виноваты! Не по-божески так!

-Вот как! – протянул август. – «Верный» мой слуга! Значит, выполнишь мой приказ? Любой? Заметно!

-Государь! – промямлил Анфинос. – Я не палач, я – воин!

-А ты что скажешь? – «забыв» про Анфиноса, обернулся август к бледному, похоже, готовому рухнуть без чувств стратигу Антонию.

-Я… - прошептал тот сорванным голосом. – Я – верный твой слуга! Приказывай!

Взгляд августа Филиппа смягчился. Есть ещё верные люди в его государстве!

19.Ярослав и Руцкарь. Вечер 12 дня Червеня.

К вечеру народ слегка поуспокоился, что совсем не входило в планы Ярослава. Получалось так, что большинство ратников решили – будь что будет, а они подождут, пока их освободят извне. Лишь два десятка – пусть раненных, но готовых рискнуть, в основном из дружинников – удалось сговорить действовать. Впрочем, Ярослав не сомневался, что как только они начнут, к ним обязательно присоединятся остальные. Не станут же смотреть, как гибнут их братья!

Начать решили ночью. «По холодку», как с усмешкой буркнул немолодой сотник из рода Змея – один из немногих, выживший в полку правой руки. Конечно, с наступлением сумерек внимание стражников на стенах возрастёт, да их и просто станет больше. Но не переть же с голыми руками на копья и стрелы! Ночью хотя бы шанс будет!

Вот уже и вечер. Коло пока ещё светит ярко, но скоро должно скатиться за виднокрай. Тогда и начнут. Четыре группы по пять человек по возможности незаметно рассредоточились около разных стен, причём Ярослав не мудрствуя лукаво взял на себя ворота. С ним – Руцкарь и ещё трое дружинников, двое из которых – Медведи. Хватит! Правда, у ворот – два десятка охраны, но разве сможет выдержать простой стражник натиска княжеского дружинника?!