Огненный азимут - [8]

Оба сели, глядя друг на друга с тем интересом, который испытывают после разлуки.

Оба находили друг в друге заметные перемены. Витинг потолстел, раздался и теперь казался более грузным. Зиме­ринг был подтянут, строг, хотя в уголках рта блуждала улыбка.

— Мне очень приятно, Отто, что придется работать вме­сте,— начал генерал, все еще дружелюбно улыбаясь.

Витинг склонил голову. Ему тоже приятно. Он знал, о чем идет речь, хотя не представлял, какую должность нашли для него в штабе.

Зимеринг встал, отдернул белую занавеску, под которой на стене висела карта.

— Подойди, Отто.— А когда Витинг подошел, продол­жал: — Вот этот район будет захвачен через два-три дня. По плану, представленному фюреру рейхслейтером Розен­бергом, район будет входить в рейхскомиссариат, который будет ведать землями примерно в границах нынешней Бе­лоруссии. Мы выделяем эти земли в особый округ — он будет иметь первостепенное значение для нашей армии и Германской империи. Ты, Отто, назначен главным комисса­ром Поддвинского округа. Поздравляю тебя, дорогой, с по­четной должностью. Округ богат, а город, в котором тебе придется жить, довольно приличен, насколько вообще могут быть приличными полуазиатские города. В конце концов многое зависит от тебя. Нет, нет, никакого строительства, улучшения. Все останется, как было. Но порядок надо наво­дить немедленно.

Отто Витинг поблагодарил.

Должность и размеры территории, поступавшей в его полное и нераздельное распоряжение, вызывали восторг. В рейхе о такой должности можно было мечтать лет в пять­десят, а то и позже. Это, безусловно, так: войны — попут­ный ветер карьеры, его карьеры. Санта-Клаус принес счастье...

— В отеле тебе оставлено место. Вечером прошу ко мне. Вспомним, Отто, былое. А теперь иди вниз. Там тебя позна­комят с инструкциями и справочниками по твоему округу. Через три дня ты должен быть при штабе своей армии.

Витинг вышел в бодром настроении. Оно не покидало его все дни в этом чистеньком городке и потом, когда Витинг находился при штабе армии, официально руководя хозяй­ственной командой.

5

На опушке, где широкая, хорошо наезженная дорога раз­бегалась в трех направлениях, беженцев останавливал рыжий худощавый капитан в новенькой форме. Насмешливо погля­дывая на растерянных людей, он неохотно отвечал на все их вопросы.

— Возвращайтесь обратно... Я тут ни при чем.

Толпа испуганно шарахнулась назад, растеклась па по­лю, сплошь заросшему кустами. Михась Ланкевич пытался спорить, доказывая, что приказ неразумный. Люди не хотят оставаться в оккупации. Чего же их заставляют идти в го­род, который вот-вот будет захвачен фашистами?

Капитан озирался по сторонам, потом, неожиданно для Михася, стал вынимать из кобуры пистолет. Молодая свет­ловолосая женщина, схватив Михася за рукав, потащила его за собой. Испуганный и растерянный Михась, не сопро­тивляясь, пошел следом за ней.

Остановились они в неглубоком рву, у родника. Женщи­на, став на колени, напилась, потом, зачерпнув пригоршня­ми воды, обрызгала лицо.

— Холодная какая, аж зубы ломит...— сказала она, развязывая платок.

Волосы у женщины были светлые и мягкие. Она пригла­дила их рукой и улыбнулась:

— Считай, что спасла тебя от смерти.

— Неужели немцы? — еще не веря своей догадке, спро­сил Михась.

— А то кто? Я сразу догадалась. Кобура чужая и не так, как у наших командиров, на боку, а спереди. Он тебя очень просто мог кокнуть.

Михась только теперь понял, какая ему угрожала опас­ность, и задрожал от страха.

— А ты напейся воды, она успокаивает,— предложила женщина.

Михась опустилея на колени. От холодной воды сразу свело челюсти и по всему телу прошла мелкая дрожь.

— А ты тоже беженка? — спросил он.

— Теперь все беженцы.

— Может, вместе пойдем?

— Я к родителям иду, они у меня старенькие. А ты попытайся через Альшевку и Глоданики на Демидовский шлях пробраться. Там еще, говорят, можно проскочить.

Она снова повязала платок и сразу постарела. Михась даже удивился, как быстро эта женщина меняет свой облик. Только что казалась девушкой, а вот уже солидная жен­щина.

— Пошли бы вместе...— несмело попросил он.— Вдвоем все же веселей. Да и не так страшно.

Девушка отказалась. Михась обиделся: все равно как на тонущем корабле — спасайся, кто может.

Девушка, видимо, почувствовала это.

— Тебя как зовут? — спросила она ласково.

— Михась Ланкевич.

— Ты откуда?

— Из Ковалей. Километрах в десяти от города по Ба­варскому шляху.

— Наверно, студент?

— Год учительствовал. Окончил два курса техникума. Готовили в западные области. Но остался тут в семилетке... Язык преподавал.

— Комсомолец?

— Был секретарем школьной организации.

— Активист.

Михась не понял — одобрила ли она то, что он был ак­тивистом, или осудила.

— А вы не боитесь немцев? — осторожно спросил он, не ответив на ее вопрос.

— Врачи всегда найдут работу. Тебе будет тяжелей. Ну, если я получу хорошее место, помогу устроиться. Прощай...

— А хоть скажите, как вас зовут...

— Людмила Герасименя.

Она медленно зашагала по тропинке. Михась растерянно смотрел ей вслед. Когда она исчезла за крутым поворотом неглубокого оврага, Михась спохватился. Зачем сказал, кто он? Выпытала все и скрылась. Может, одного поля ягода с тем рыжим капитаном?