Огнем и мечом - [31]
Аковский террор вызывал вполне естественные и логичные в этой ситуации ответные действия органов госбезопасности и внутренних дел. Обстановка была столь сложной и напряженной, что вряд ли можно характеризовать их как чрезмерные. Тем не менее необходимо констатировать, что в результате операций по ликвидации польских вооруженных групп и отрядов, к сожалению, пострадали многие люди, не имевшие никакого отношения к подполью. В некоторых документах, составленных командирами АК, отражено их видение происходящего и даны оценки действиям советских репрессивных органов, во многом дополняющие оперативные и сводные материалы последних.
«Из рапорта об обстановке за июнь 1945 года
…7. Террор: Облавы на территории обвода не прекращаются. Облавщики из истребительного батальона, армии и местных групп содействия при сельсоветах беспрерывно болтаются по гминам, в которых преобладает польское население…
На территории Кременецкой гмины было 6 больших облав. 200 облавщиков утром окружили деревни, гоняли мужчин в сараи на допросы, били, называли всех бандитами Артишевского[114], говорили о принадлежности к АК. Из нескольких десятков задержанных арестовано 5 человек. Из них 4 — бойцы АК. Одного, пытавшегося убежать, застрелили. На территории гмины Бескупицы было более 5 облав, арестовано 8 человек, из них 6 бойцов АК.
На территории гмины Пяски ловили девчат. Нескольких пойманных отдали под суд за уклонение от работы…
9. Списки населения: Депутаты громад получили тайный приказ, в соответствии с которым составили списки населения отдельно польского и отдельно белорусского. Поляком считается родившийся за линией Керзона. Рожденные на этих территориях считаются белорусами. В связи с этим власти… жгут польские документы, чтобы люди не могли доказать своей национальности…
В последние дни власти нажимают на выезд записанных поляков за линию Керзона.
Комендант обвода 9 «Пик»[115].
Еще 9 сентября 1944 г. в Люблине было подписано соглашение между правительством БССР и ПКНО об эвакуации белорусского населения с территории Польши и польских граждан с территории БССР. Статья 1 соглашения гласила: «Обе договаривающиеся стороны обязуются по подписании настоящего соглашения приступить к эвакуации всех граждан белорусской, русской и русинской национальностей, проживающих в Белостококом, Августовском, Сокульском, Щучинском, Ломжинском, Высоко-Мазовецком, Бельском, Бяло-Подляском уездах и других районах Польши, где могут оказаться граждане белорусской, русской, украинской и русинской национальностей, которые пожелали переселиться с территории Польши в Белоруссию и приступить к эвакуации всех поляков и евреев, состоявших в польском гражданстве до 17 сентября 1939 г., проживающих в западных областях БССР и желающих переселиться на территорию Польши.
Эвакуации подлежат лишь те из перечисленных в абзаце 1 лиц, которые изъявили свое желание эвакуироваться я в отношении принятия которых имеется согласие правительства Белорусской ССР и Польского Комитета Национального Освобождения.
Эвакуация является добровольной, и поэтому принуждение не может быть применяемо ни прямо, ни косвенно»[116].
Реализация этого соглашения объективно снижала боевые возможности польского подполья, подрывала его базу, но одновременно сопровождалась насилием и злоупотреблениями, принявшими массовый характер. Одних поляков, желавших остаться в СССР, принудительно выдворяли из страны, других же, желавших выехать, наоборот, записывали в белорусы и не отпускали. В этой ситуация белорусы, которые хотели переселяться в Польшу, вынуждены были называть себя поляками и т. д. Все это, естественно, не способствовало нормализации обстановки в крае.
Несмотря на жесткие репрессивные меры, предпринятые к аковцам, и все более усложнявшиеся условия существования для нелегалов, успех первого оперативного удара по польскому подполью, в 1945–1946 гг. были восстановлены штабы ряда обводов. К сожалению, имеющиеся документальные материалы не позволяют с достаточной степенью достоверности судить о системе связи между обводами, степени централизации руководства ими, принадлежности их к структурам таких действовавших в Белоруссии организаций, как «Польске незалежны силы збройне», «Легион млодых», «Стрельцы», «Резервисты», «Млада Польска» и др. Анализ этих документов осложняется тем, что в протоколах допросов обвиняемых часто встречаются отдельные неточности, передержки.
Не менее сложно проследить связь подполья и вооруженных формирований. Многие из них были достаточно многочисленны, но объединяли они отчаявшихся людей, политические цели которых отходили на второй план перед стремлением или выжить, или умереть. Постепенно единственным способом их существования стал примитивный бандитизм, густо окрашенный ненавистью к Советской власти. Большинство этих групп и отрядов действовали на ограниченной территории, но при этом отличались высокой степенью стабильности. Они удачно использовали хуторскую систему расселения и крупные лесные массивы. Это крайне затрудняло проведение операций по их ликвидации. Действительно, некоторые из командиров этих формирований имели связи с подпольем, но далеко не все.
