Оглашенные - [39]

Закончив, Михаил от волнения едва не свалил трибуну. Раздались аплодисменты и довольно громкие.

После Михаила выступала какая-то девушка, кажется, из славного города Одессы. Говорила что-то о Пушкине и Достоевском в контексте современной украинской политики.

Я довольно-таки подустал от речей, увы, не отложилась у меня эта тема в голове. Наконец, долгожданный момент; тяжелый занавес падает, скрывая трибуну. Всех приглашают в ресторан… Собственно, рестораном и закончилась для нас киевская часть русской политики.

 Синедрион

Отец Леонид ожидал вызова к архиерею на первом этаже епархиального управления. Стоял он возле самого входа в двухэтажное здание у распахнутой настежь входной двери, на сквознячке.

Разгорался жаркий южный день середины лета. Ночью прошел ливень с грозой, и пока с утра еще тянуло редкой в это время года прохладой. Но день обещал быть жарким и душным.

Текли томительные минуты ожидания, владыка как будто проверял характер опального батюшки на прочность.

Отец Леонид в который раз с тоской поглядел на лестницу, ведущую в приемный покой архиерея, кабинет секретаря епархии и в большую просторную комнату где проводились епархиальные заседания. Только конвоя по бокам не хватает, – с горькой иронией подумал он.

На лестнице послышались шаги. Это спускался секретарь епархии. Секретарь был молод, моложе отца Леонида. Но его невысокая кряжистая и широкая, как у какого-то сказочного гнома фигура, весьма уверенно стояла на земле. Она как бы говорила: своего на этом свете я не упущу.

Странно не вязалась эта фигура с утонченным и бледным от постоянного сидения в кабинете «интеллигентным» лицом и светло-голубыми осторожно заглядывающими в душу глазами. Однако, сейчас секретарь старательно прятал взгляд от отца Леонида.

– Пойдемте, батюшка, – не очень дружелюбно буркнул он.

Ишь, отъелся – раздраженно подумал отец Леонид. И тут же спохватился, вспомнилась последняя беседа с духовником, вчера вечером.

Он просил молитв и совета, как вести себя перед архиерейским собранием. Архимандрит Илларион обещал помолиться и дал один совет. По возможности молиться самому.

Лучше всего, творить Иисусову молитву и ни в коем случае не поддаваться страстям. Никого не осуждать, быть спокойным и доброжелательным. На вопросы по крайней необходимости отвечать: «да-да, или, нет-нет». Держать в сердце пример, поданный Господом нашим – как Он стоял пред судилищем, пред синедрионом.

Поднимаясь по лестнице, отец Леонид услышал голос архиерея. Владыка что-то читал, громко и раздельно. Слышно было очень хорошо, из-за жары все двери были раскрыты. До слуха отца Леонида долетели слова:

– …Серьезной проблемой остается так называемое младостарчество – явление, связанное не с возрастом священнослужителя, а с отсутствием у него трезвого и мудрого подхода к духовнической практике.

– Вот, например, деятельность священника нашей епархии отца Леонида… – Голос владыки звучал теперь менее уверенно, видимо это он уже не зачитывал, а говорил от себя. – …Этот батюшка создал вокруг себя самочинное сборище, так называемую Библиотеку, где за чаепитием постоянно критикуется священноначалие и сеется смута и разлад среди верующих…

На этих словах секретарь вместе с отцом Леонидом вошли в просторную комнату, где за длинным столом сидело с десяток священников. Во главе стола под иконой Спасителя восседал сам владыка.

Повисла пауза. Владыка задумчиво разглядывал какой-то листок с мелко отпечатанным текстом (видимо, послание патриарха). Остальные присутствующие старались не смотреть в сторону опального батюшки.

Отец Леонид пытался выглядеть как можно более спокойным, он творил Иисусову молитву. Но мысли непроизвольно вторгались в сознание, проносясь параллельно со словами молитвы.

И все же молитва не давала уму воспарить в мечтательность, вызвать ненужные страхи, или наоборот, раздражение и гнев. Стесненный ум работал, как глаз птицы – все подмечал, но глубоко не анализировал.

Отец Леонид с ходу заметил, что священники собраны наспех, сумбурно. Почти все они люди епископа, за исключением нескольких, которых он считал своими.

Епископ поднял на отца Леонида свой тяжелый, уставший взгляд и с болезненной гримасой на лице спросил:

– Вы слышали, что я читал, батюшка?

– Да, – коротко ответил отец Леонид.

– И Вам нечего сказать?

Отец Леонид промолчал. Тогда архиерей сделал знак рукой. Поднялся молоденький розовощекий батюшка.

Отец Василий – вспомнил отец Леонид.

А привел его в Библиотеку ни кто иной, как отец Геннадий. Мол, свой человек, пусть посидит, послушает. Свой человек и сдал все наше собрание епископу.

Отец Василий бросил испуганный взгляд на отца Леонида и, потупив очи долу сказал, мешая украинские слова и русские:

– Отэц Леонид у своей Библиотеке казав, шо не треба слухать епископа.

Ложь! Никогда я ничего подобного не говорил, – вспыхнуло в уме отца Леонида… и погасло. Отец Леонид продолжил невозмутимо творить Иисусову молитву.

А епископ, тем временем, обратился к молоденькому батюшке, и в голосе его прозвучала отческая теплота:

– Ну и как он казав? Расскажите-ка нам, не бойтесь.