Офицерский крест - [96]

Гаевский в пределах допустимого «покормил» подполковника рассказом о переменах в Генштабе. И делал это он хитро – как бы в качестве бартера. В ответ ему надо было выведать у подполковника что-нибудь новенькое про Наталью. А она, по словам Таманцева, иногда наезжает из Германии в Москву с маленьким сыном и встречается со своей закадычной подругой Чердынцевой.

– Послушай, брат, – включив душевный тон, сказал Гаевский Таманцеву и сам слегка сконфузился от такого фривольного обращения к подполковнику, – ты можешь, в конце концов, не валять дурака и устроить мне свидание с Натальей? Ну или хотя бы сообщить мне, где она останавливается во время приезда из Германии? Она же бывает у тебя с Юлией дома, а?

Таманцев смотрел на Гаевского с хмурой настороженностью.

– Нет, Артем Палыч, я не могу этого сделать.

– Почему?

– Потому что и Наталья, и Юлия взяли с меня обещание, что я на сей счет буду крепко держать язык за зубами.

– Какая чепуха, Таманцев! Обещание…

– Не чепуха, не чепуха… Они взяли с меня слово офицера.

Они разошлись, так ни до чего и не договорившись.

* * *

Когда же это было? В ноябре? Нет-нет, в декабре прошлого года. В том декабре, когда дочка Гаевского с сыном Темушкой приехала к родителям погостить на новогодние праздники (муж Катеньки все еще был в Сирии).

В том декабре в управлении Генштаба, где служил Артем Павлович, появилось объявление: офицерские дети до 10 лет могут получить приглашение на елку в Кремль. Гаевский выпросил одно такое приглашение для внука. И где-то в самом начале января вместе с женой повез на метро Темушку в Кремль (из Крылатского до Александровского сада – прямая ветка, ехать примерно 20 минут). А там у Кутафьей башни выяснилось, что с ребенком может пройти на елку только один сопровождающий, – Артем Павлович, естественно, предоставил такую возможность жене, а сам часа полтора коротал время, прохаживаясь то по Красной, то по бездарно, не по-русски грубо и холодно (стекло и гранит) обустроенной скульптором Церетели, Манежной площади. Прошелся он и у Большого театра, вспомнив с улыбкой анекдот Кружинера:

– Сара, сегодня мы идем с тобой в театр.

– В Большой?

– Не беспокойся, поместишься.

Вспомнил он и о том, как его во времена офицерской молодости пытался завербовать в разведчики полковник ГРУ Кузнецов. Этот полковник тогда устроил ему в штабе зенитного ракетного полка жестокие тесты на военный кругозор, сообразительность и наблюдательность.

– Сколько колонн у Большого театра в Москве? – спросил тогда старшего лейтенанта Гаевского Кузнецов.

– Я вообще-то не москвич, товарищ полковник, – сконфуженно отвечал Гаевский. – Но думаю, что колонн ровно столько, сколько нужно для красоты, – чистосердечно ответил Гаевский.

– Так, так, так, понятно, товарищ старший лейтенант… Понятно, что святынями русской архитектуры вы не интересуетесь… А это не патриотично! Вы же коммунист и офицер! Или ваш кругозор ограничен околышем вашей офицерской фуражки? Хе-хе-хе… Ответ ваш не засчитывается, потому что он не конкретен, – все с тем же с некоторым возмущением в голосе говорил полковник, – колонн восемь. Идем дальше. Сколько дверных ручек в этом штабе?

Гаевский хорошо знал штаб полка и количество кабинетов в нем. Но посчитал даже четыре дверных ручки в туалете. И выпалил:

– Сорок шесть!

– Опять двойка, товарищ старший лейтенант! Дверных ручек в штабе вдвое больше, чем дверей!

Гаевскому тогда показалось, что полковник даже гордится этим явно взятым напрокат остроумным ответом.

– Так-так-так, идем дальше, – говорил Кузнецов, что-то записывая в своем блокноте, – теперь проверим ваши познания вот в этом… Вопрос: с каким счетом футбольная команда третьего крыла американских бомбардировщиков, участвующих в войне против Вьетнама в 1976 году, переиграла в финале команду второго крыла?

– Ни с каким! – мгновенно ответил Гаевский. – Потому что в 1976 году вьетнамской войны уже не было!

– Малацца! Вот теперь малацца! – уже добродушно говорил полковник, – а теперь перейдем к вашей службе. Как так получилось, что после окончания Воронежского училища радиоэлектроники вы вдруг оказались на командной должности?

Гаевскому показалось, что и на сей раз в вопросе Кузнецова таится какой-то новый коварный подвох:

– Ответ на ваш вопрос записан в моем личном деле.

– Как вы относитесь к радиоэлектронной разведке?

– К своей хорошо, к чужой – плохо.

– Откуда у вас любовь к радиоэлектронике?

– Из кружка юных техников воронежского Дома пионеров.

– Вы готовы послужить Родине в других войсках?… Или, скажем так, – в других военных структурах?

А вот тут Гаевский уже не помнил, как он отвечал тогда полковнику. Помнил лишь, что расстались они холодно.

– Ну не мое это, не мое, – говорил Гаевский командиру полка Голодцу, когда тот вызвал его на беседу, – я же не проститутка, чтобы третий раз менять специальность!

– Вот через год капитана получишь, и я тебя в академию ПВО учиться направлю, по специальности, – добродушно сказал в конце беседы Голодец.

И он сдержал слово…

* * *

Встретив Людмилу и переполненного восторгами Темушку с подарком от Деда Мороза, Гаевский вместе с ними двинулся к метро Александровский сад – вход там почти рядом с Кутафьей башней. Поезд шел, Людмила беспрестанно ворковала с Темушкой, перебирая вместе с ним конфеты в праздничном коробке.