Оды на злобу дня. Часть 4 - [8]

Как на челку перекись, как в окно луна, осветила перепись, чем живет страна. Перепись тревожила мозг полгода всем. Цифры перемножила супер-ЭВМ. Привезли вагонами, чтоб узнать ответ, сумки с миллионами собранных анкет. Выписали циферки, провели расчет, разложили выборки, сделали отчет. Подписали ведомость, показали класс. Ай какая перепись провелась у нас! Фабрики — колхозники, галочки — кресты, мудрые опросники, ценные листы. Выслуга и звание, уровень бабла, пол, образование, прочие дела. Девочки да мальчики, бабы-мужики, русские да хачики, дети-старики.

В министерском здании праздник и фуршет: сделано задание, не пропал бюджет. Сколько переписчиков бегало в стране! Папочки-кирпичики в сумках на ремне. Как скелеты с косами шли к нам на порог: с мудрыми вопросами — неспроста и впрок. Мы, полны доверием перед их трудом, открывали двери им, пропускали в дом. По раскисшей пахоте, через огород, по грязи и слякоти шел опрос в народ. Не фигня, не мистика, не отстой, не чушь — ценная статистика по учету душ. Как линейкой мерялось прямо все подряд. Получилась перепись! Найден результат!

Грохни заявление, словно в тишине: наше население есть пока в стране! Гибель предрекающий пусть утрется враг! Люди есть пока еще! Есть еще! Вот так! Нас слегка уменьшилось, утряслось в пути: не рожают женщины, как их ни крути. Съехали в Европу ли да на острова. В общем, так прохлопали мы процента два.

Но другое всех уже потрясло сильней: как-то больше девушек, нежели парней! Вот так дело дельное! Ишь чего у нас! Пацаны, ничейное! Разбирай в запас! Не стесняйся более и не комплексуй! Вот оно — раздолие! Подходи да суй! Как набор подарочный, собирай гарем… Впрочем, эти барышни, может, жуть совсем? Их характеристика как-то неясна. Видела статистика, но молчит она.

Наконец, последнее. Третий результат. Все в деревне бедные! В город все хотят! Там, где жар бензиновый, где асфальт и сталь, — город нерезиновый снова больше стал.

Рада журналистика обсудить дела. Столько нам статистика нового дала! Выяснила важное в трудовой борьбе! И узнали граждане много о себе! Данные великие, коромыслом дым. Все сидят хихикают — всем смешно самим.

Переписка-перепись, что с тобой теперь? Мы тебе доверились, открывали дверь. Мы несли на исповедь тайны наших душ. А в итоге? Типа ведь ерунда и чушь! Мы-то все надеялись, дескать, может быть, нам расскажет перепись, как нам дальше жить? У какой конфессии хороши дела? У какой профессии завались бабла? Что нам предназначено, кто грозит войной? Что сажать на даче нам будущей весной? Хорошо ли бороду на лице носить? Из какого города пиво можно пить? Мы туда и двинемся! Или, может, тут типа книги Гиннесса что-то издадут?

То-то будет алиби зря прожитых дней! Мы хотя бы знали бы, у кого длинней! Мы хотя бы поняли, толще у кого! В рейтингах бы подняли, выбрали его! С данными такими же грех сидеть в тиши. Хоть проблему имиджа у страны решим! Взяли б да померялись — имя и длина! Вот какая перепись нам в стране нужна!

12. Космос как желание

12 апреля 1961 года первый советский человек полетел в космос. Спустя полвека после этого события Леонид Каганов посвятил Гагарину, космосу и мечте о превосходстве нашей державы над остальным миром оду.

Полвека все равно что целый век с тех пор, как в клубах топлива и гари вознесся в космос первый человек с пронзительной фамилией Гагарин. И там к иллюминатору приник, доказывая миру позой этой, что человек — не мыслящий тростник, а что тростник, летящий над планетой. И этот шаг запомнят на века. Все были в шоке, выражаясь грубо. Рукоплескало пятками цека. И Кеннеди кусал от злобы Кубу. Казалось страшным пламя этих дюз. Поскольку показали эти дюзы, что весь огромный атомный Союз растит в себе не только кукурузу. А вот тебе — магический огонь поднялся из разбитого корыта! Отчаянно чесался Пентагон, как будто скушал двести грамм иприта. Рукоплескала каждая страна, пока корабль сбрасывал ступеньки. Так началась холодная война — которая не насмерть, а на деньги.

У всех с деньгами было тяжело — у нас, у США… Но их хотя бы пускали на ракетное сопло, которое потребовало бабок. В попытках гордость за свою страну теперь продемонстрировать на деле американцы вышли на Луну. И без проблем обратно долетели.

И всякий, кто на выдумку горазд — поэт, писатель, журналист газеты, — и каждый, прости господи, фантаст, увлекся фантастическим сюжетом. На Марсе расцветали города! На лунном грунте — яблони и груши! И песни той эпохи сквозь года парсеками летели в наши уши. Казалось, ну еще пятнадцать лет, ну, может, двадцать, ну от силы тридцать — и на пески загадочных планет простой пацан в ракете приземлится! Простой пацан, родившийся у нас не на Земле, а где-нибудь в ангаре — у поселенцев, покоривших Марс. Улыбчивый и честный, как Гагарин. Он из ракеты вылезет как есть — бесстрашный перед бурей и вулканом. И принесет от нас благую весть живущим где-то инопланетянам. Он, полон фантастических идей, обучит чужаков земным манерам. И победит зелененьких чертей, знакомых всем советским инженерам. Он всем там объяснит, как надо жить, он будет ласков к женщинам и детям. И станем мы народами дружить. И будем ездить в гости на ракете. Найдем в чужих галактиках руду. Дойдем до края и поедем дальше… И будет это в будущем году. А если повезет, то даже раньше. И этот запредельный нереал мечтою жил у каждого мальчишки. И свет далеких звезд нас озарял, как в детстве озарял фонарик книжки.