У нас в России поцелуй иной — асексуальный, мы здесь не флиртуем. У нас в России долг перед страной изображают люди поцелуем. Мы поцелуем выражать должны позицию. И это не причуда. Так Брежнев целовал гостей страны. Так целовал учителя Иуда. Наш поцелуй — важнейшее из прав. Наш человек в себе не чует силы, с утра начальство не расцеловав в то место, что начальство оголило.
Есть только два пути, Иван-дурак. И делать этот выбор очень сложно. Не целовать не сможешь ты никак. Но вместо жопы жабу выбрать можно! Не ошибись, а то гореть в аду! Подумай крепко, напрягая нервы! Что выбрал ты в семнадцатом году? И что ты выбрал в девяносто первом? Ответь себе: ты раб или не раб? На камне обозначены все тропы. Пойдешь налево — поцелуешь жаб. Пойдешь направо — поцелуешь жопы. А прямо — камень, хоть долбись башкой. А сзади — непролазное болото. Ну что ты встал, задумчивый такой? Целуй, дурак! Я вижу, что охота!"
Он наклонился к ней, как в странном сне, и жарким поцелуем впился в губы… "Стоп, снято!" — вдруг сказали на сосне. "Стоп, снято!" — повторило эхо грубо.
Болото потеряло прежний вид. Все замелькало, словно в титрах строчки. В кустах механик разбирал софит. Таджики демонтировали кочки. Спускали вниз огромный объектив, трещали деревянные ступеньки. Продюсер бегал весел и игрив и людям раздавал в конвертах деньги. На жабу, что сидела перед ним, Иван-дурак теперь взглянул украдкой, а там гример смывал зеленый грим с обычной жопы специальной ваткой.
Бредя домой сквозь чащу и овраг, Иван-дурак ругал проклятых гадов. И проклинал себя Иван-дурак, что снова целовал не то, что надо. И резал плач лесную тишину… И безнадежной выглядела рана… Иди домой, дурак, целуй жену. Как делают во всех нормальных странах.
