С ожесточеньем в гроб влезают гвозди,
А на лице – застекленевший вид.
Спешат на поминки любезно гости,
Лампадка пламенем родным в углу горит.
Глаза, блестя, вглядевшись в крышку гроба,
В руке устало опустился молоток.
Прощай навеки, Милая до гроба,
Я по – другому поступить не мог!
Гроб осторожно подхватили руки
И понесли в осенней тишине.
Кругом струились памятные звуки,
Напоминая о моей Весне.
Спросило Солнце, бархат согревая:
« Кого хоронишь, парень молодой?»
А я упрямо шел, не отвечая,
Неся свою Любовь в земной покой.
Беспечный ветер обнимал за плечи,
«Кого хоронишь?» – спрашивал меня.
И телом не имея дара речи,
«Свою Любовь!» – ответил ему я.
Прохладный лес взирал на нас печально,
«Кого хоронишь?» – спрашивал меня.
«Убил которую совсем нечайно,
Свою Любовь!» – ответил ему я.
Стрижи стрелою проносились мимо
И задавали тягостный вопрос,
«Она погибла, но осталась милой», -
Я отвечал, роняя капли слёз.
И вот землёй засыпана могила,
Рождённый крест сверкает новизной.
И Солнце, опускаясь, говорило:
«Спокойно спи, я шлю тебе покой!»
И каждый год я розы на могилу
Кладу и поминаю здесь Любовь,
Сижу и пью под клёном через силу,
А в листьях осенью алеет скорбью кровь!
27.09.89 г. Андрей Кузьмин
Наконец-то февраль, как я рад!
Что закончится скоро зима.
Через месяц придет мокрый март,
Хоть и мокрый, но это Весна!
И опять спозаранку, как вихрь,
Приключенья помчусь я искать,
Молчаливым не буду и тихим,
Снова женщин начну обнимать.
И мятежное сердце, волнуя,
Капли с крыш упадут в мокрый снег,
А девчонки, на сходке тусуясь,
Будут людям дарить звонкий смех.
Оживает земля, оживает..
Скоро Март, а за ним и Апрель,
Может, люди напрасно считают,
Что не любишь ты зиму, Андрей!
18.02.97 Андрей Кузьмин
Жил на берегу седой старик,
К одиночеству давно привык.
Грустные глаза смотрели в море -
Он мечту искал в морском просторе.
На песке построена изба.
В ней жила тоска, нужда.
В море было много глупой рыбы,
Каменные вверх торчали глыбы
Из воды, из берега, из леса…
В жизни было мало интереса.
Вечерами песни пел старик -
К шторму частому давно привык.
Борода его была солёной,
Телогрейка далеко не новой,
По утрам в лесу копал червей,
Назывался просто – дед Сергей.
Корабли куда-то проходили,
Дни в печали и тоске застыли.
Из глубин веков торчали горы,
Чайки с голода кричали хором.
Моряки в бинокль лицезрели
Старика неделю за неделей.
Осень наступала, лист желтел,
Но обратно в город не хотел
.Древний уходить, седой старик,
Потому что к холоду привык.
Не успел в лесу собрать дрова,
Как пришла морозная зима.
Забирались в гавань корабли,
Чайки крик на юг свой унесли.
У костра сидел седой старик -
К одиночеству давно привык.
Рыбы насолил на эту зиму,
Глиной рисовал в избе картину.
Курил табак по вечерам,
Ткал сеть к Весне, ковал крючки.
От рыбы он уже икал,
Одел последние носки.
Ходил по льду- искал тюленя,
Чтоб было сало для огня,
И календарь по воскресеньям
Он заполнял, чтоб жить не зря.
И думал, думал, думал, думал,
И вспоминал, и вспоминал…
Не помнил – ножик куда сунул,
В костёр от старости чихал,
Но в память прочно записал
Мечту о Ней и о Весне…
Пришла Весна, растаял снег,
Ожил у моря старый дед -
В лесу набрал букет цветов
И вспомнил давнюю Любовь.
Гуляют в море корабли,
Медведь рыбачит на мели,
В избе шевелится огонь,
Дед чинит русскую гармонь.
В ночи сияют звёзды ярко,
От жизни ждёт старик подарка.
Русалка в море заплыла,
Когда дожил старик до ста.
Бочонок пива на песке
Был найден дедом на заре.
А ночью к берегу баркас
С мукой прибило в этот раз.
Он без людей был словно призрак,
В сопровожденье пёстрых рыбок.
Испёк старик большой пирог,
От пива смехом занемог,
Ходил на берег, улыбался,
И в волнах штормовых купался.
Забыл про жизни календарь,
Зажёг в избе большой фонарь.
И думал, думал, думал, думал,
И вспоминал, и вспоминал,
Ручонку в бороду засунул,
И ждал её, и ждал, и ждал.
А после солнца снова шторм,
А после лета снова осень.
Он расширял свой кругозор -
Дожил до ста старик уж впрочем
И думал, думал, думал, думал,
И вспоминал, и вспоминал,
Девичий голос слышал в шуме,
Её средь волн морских искал.
И не чихал и не болел,
Однажды в город захотел.
Собрал авоську на дорогу,
Но передумал понемногу.
Остался жить в сырой избе,
ходил купаться на заре.
Её средь волн морских искал,
Её русалкой называл.
И думал, думал, думал, думал,
Ночами сладостно мечтал.
В пейзаже видел этом лунном
