Одолжите тенора! [=Звездный час] - [17]
Макс. Эй. Я вам вот что скажу, нечто потрясающее.
Мегги. Ну да?
Макс. Это вас очень удивит. Слушаете?
Мегги. Слушаю.
Макс. Сегодня, когда я пел и признавался в любви Дездемоне… я думал о вас.
Мегги(после короткой паузы). Обо мне?
Макс. «Gia nella notte densa s’estingue ogni clamor. Tuoni la guerra e s’inabissi il mondo se dopo l’ira immensa vien quest’immenso amor». [И сейчас, в эту темную ночь, все звуки замирают. Пусть грохочут пушки, пусть весь мир перевернется, если после такого великого падения придет великая любовь].
Мегги(после короткой паузы). Ко мне? (Целует ее в губы. Она отвечает взаимностью. Долгий поцелуй. Гладит ей спину. Звучат два удара колокола, звонкие и торжественные. Наконец отстраняются друг от друга. Лицо Мегги в гриме. Оба еле дышат. Обоих бросило в жар.) Хочу от вас ребенка!
Макс. И я хочу!
Мегги. А как же ваша жена?
Макс. Моя жена?.. Ах, да, моя жена. Ох, уж эта жена.
Мегги. Мария.
Макс. Мария. Она… она, э — э-э. Это вас удивит. (Серьезно.) …Она не жена мне.
Мегги. Не жена?
Макс. Нет. Она только делает вид. Ей так нравится. Что поделаешь.
Мегги. Ах, Тито..! (Снова целуются, на это раз еще более страстно. Неожиданно раздается стук в дверь.) Вот черт!!
Макс. Что?
Сондерс(за сценой). Откройте мне.
Мегги. О, господи! (Достает из сумочки носовой платок, вытирает лицо и берет себя в руки.)
Макс(тянет время). Кто там?
Сондерс(за сценой). Это я.
Макс. «Я», это кто?
Сондерс(за сценой). А кто, как ты думаешь, ты, осел! Открой дверь сию же секунду!
Мегги прячет платок. Макс смотрит на нее, та кивает, что «все в порядке».
Макс(открывая дверь). Чао.
Сондерс вносит на вешалке фрак и белую «бабочку» — для Макса.
Сондерс. Ты где пропадал?! С ног сбился, искал тебя — Мегги!?
Мегги. Привет, папочка.
Сондерс. Что ты здесь делаешь?
Мегги. Я — я просто зашла передать кое-что господину Мерелли.
Сондерс. А, ну да. Понятно. Господину Мерелли.
Мегги. Тетя Джулия хотела бы услышать от него короткую речь на приеме.
Сондерс. Ну, мы посмотрим. Ведь господин Мерелли страшно устал, это точно… Я прав, господин Мерелли?
Макс. Хм? Да. Конечно. (Зевает.)
Мегги. Ну… Пожалуй, я тогда пойду.
Сондерс. Это было б здорово.
Мегги. Рада была познакомиться с вами, господин Мерелли. Надеюсь, мы еще как-нибудь увидимся.
Макс. Я тоже очень рад.
Мегги. До скорого.
Макс. До скорого?
Мегги(кивает в сторону двери). Дверь в ваше сердце ведь открыта.
Макс. Благодарю.
Мегги. И не закроется. Я уверена.
Макс(не очень понимая). Ну, конечно.
Мегги. До скорого.
Макс. До скорого.
Мегги. Так что я не говорю «до свидания». Просто «au revoir».
Макс. Ciao.
Мегги выходит. Макс закрывает дверь и прислоняется к ней. Он без сил.
Макс(своим голосом). Итак?
Сондерс. Макс, Макс, Макс. Мы были на высоте, сукины дети.
Макс. Мы?
Сондерс(вне себя от радости). Ха-ха! Ха-ха-ха! О, господи! Полнейший триумф! Макс, они все чуть спинки у кресел не перегрызли. Они были в экстазе. Они испереживались, они исстрадались, они выплакали все глаза.
Макс. Значит, я был, похоже, на высоте.
Сондерс. Макс, я тебе вот что скажу. Я тебе кое-что должен.
Макс. Не кое-что. А много кое — чего.
Сондерс. Что верно, то верно. Сделаю все, что пожелаешь, проси, о чем хочешь –
Макс. В следующем сезоне.
Сондерс. Хм?
Макс. Наш следующий сезон я начну, пожалуй, с Дона Хосе в «Кармен».
Сондерс. Ого.
Макс. Затем последует Рудольфо из «Богемы», а закончим сезон чем-нибудь полегче, вроде «Севильского цирюльника».
Сондерс(после короткой паузы). Ну, что ж. Есть о чем подумать.
Макс. Я уже обо всем подумал.
Сондерс. Макс –
Макс. К десяти утра контракты должны быть готовы и лежать у вас на столе.
Сондерс. Макс! Ты заходишь слишком далеко.
Макс. Ой, извините, замечтался.
Сондерс. У меня есть другая идея, если получится. Вдохновение. Вспышка гениальности. Тебе понравится.
Макс. Да?
Сондерс(хитро улыбаясь). «Реквием» Верди.
Макс. Что-то я вас не очень понимаю.
Сондерс. Реквием! Заупокойная служба. По усопшему. Кто умер, Макс?
Макс. Тито! Совсем забыл.
Сондерс. А я вот нет, и все рассчитал. Завтра утром мы вместе с тобой приходим сюда. Стучим в дверь, никто не отзывается, так что мы вызывает менеджера. Он впускает нас и — «О, боже, человек умер! Тито! Что ты наделал?!» Слишком поздно. Его больше нет. Лицо белое, как полотно. Я едва шевелю языком. В течение часа вся пресса будет в курсе, и в понедельник через ведущие газеты и журналы об этом узнает вся страна. Итак — я созываю пресс — конференцию. Делаю короткое и трогательное заявление: «Мы, сотрудники Кливлендской оперной компании, те, кому посчастливилось последними услышать на сцене бессмертный голос великого певца, безвременно покинувшего сей мир, в честь памяти IL Stupendo будем давать любимейшее сочинение господина Мерелли „Реквием“ Верди. Каждый день в течение всей недели. Начало в восемь вечера».
Макс. Точно его любимое?
Сондерс. Черт, да откуда я знаю?
Макс. Ого.
Сондерс. Дело в том, ты, недоумок, что мы сразу станем известными! Еще не дошло? Все звезды съедутся к нам, такой шанс они ни за что не упустят. Понсель, Мельхиор, Лили Понс. Популярность будет неслыханной. Лучше плана я бы не придумал, если б даже сам его придушил. А кто, как ты думаешь, будет исполнять партию тенора? А?
