Однокурсники - [26]

Невероятно, но фехтовальщик выронил свое оружие и быстро ретировался к себе в комнату.

Этот случай не только положил конец ночному безумию, но на другой же день головорез сходил в мебельный магазин и купил там новенький диван в гостиную.

И у Гилберта наконец наступила спокойная жизнь. В самом деле, стало очень тихо. По всей видимости, теперь этот парень даже разговаривать с Джейсоном боится.

*****

Подобно своему знаменитому предку, Сократ Ламброс был непреклонен в вопросах, касавшихся жизненных принципов. А раз так, то ничто не могло освободить его сына Теда от вечерней работы в «Марафоне». Именно поэтому Теду не разрешили в сентябре участвовать в церемонии посвящения в первокурсники, когда ректор Пьюси произносил свою яркую речь в защиту академических свобод.

А из-за того, что сразу же после занятий Тед становился человеком подневольным, он никогда не ходил на футбольные матчи и не сидел на стадионе «Солджерз-филд» среди своих приятелей-первокурсников, не кричал с ними до хрипоты и не напивался до дурноты.

Это была одна из тысяч причин, почему Тед эмоционально не чувствовал себя полноценным членом выпуска 1958 года. А ему так хотелось уподобиться своим собратьям.

Вот почему, когда объявили о проведении Дня первокурсника, он стал умолять отца отпустить его хотя бы на вечер, чтобы поучаствовать в веселом мероприятии под названием «Дымарь», которое проводится один-единственный раз за все время студенческой жизни в Гарварде.

Сократ проявлял твердость, но Таласса заступилась за сына:

— Наш мальчик все время работает, так старается. Позволь ему отдохнуть один вечер. Parakalo, Сократ.

— Ну ладно, — наконец-то уступил глава семьи.

Сам великий Демосфен при всем своем красноречии не смог бы подобрать лучших слов благодарности во славу великодушия какого-нибудь правителя, чем те, которые расточал своему отцу юный Тед Ламброс.

И вот в день праздника, 17 февраля, Тед Ламброс побрился, надел свежую рубашку и свой лучший твидовый пиджак (из секонд-хенда, но почти новенький) и зашагал к зданию театра «Сандерс». Он заплатил доллар, что позволяло ему не только пройти на представление, а потом пить пиво, сколько влезет, но и получить при входе лотерейный приз — от трубки из высушенного кукурузного стебля до рекламных пачек сигарет «Пэлл-Мэлл».

Deo gratias, наконец-то он один из них.

В половине девятого на сцену нервной походкой вышел чрезмерно загримированный ведущий вечера, чтобы объявить о начале представления. Его встретил шквал недовольных выкриков, приправленный немыслимыми для рафинированных студентов Гарварда ругательствами.

Первым номером программы было выступление вокальной группы «Вдовы из Уэллесли», в которую входила дюжина чопорных молоденьких певиц из соседнего женского колледжа.

Едва они начали петь, как изо всех уголков зала в них градом полетели монеты, — все это сопровождалось яростными криками: «Раздевайтесь донага!»

Конферансье посоветовал девам поскорее заканчивать выступление и убираться со сцены. Следующих участников концерта ожидала подобная же участь.

Поведение первокурсников во время представления, хотя и несколько вызывающее, показалось бы верхом любезности и приличия по сравнению с тем, что происходило потом. Основная часть этого праздника — собственно говоря, то, что и называлось «Дымарём», — еще была впереди: нужно было перейти по коридору в Мемориал-холл, куда подвезли триста столитровых бочек с пивом, чтобы первокурсники смогли утолить жажду.

Разумеется, молодые люди не были оставлены без присмотра. Здесь присутствовали четыре декана, прокторы всех общежитий, а также человек десять из университетской полиции. Копы оказались дальновиднее всех, поскольку были в дождевиках, которые в конечном счете им очень пригодились.

В мгновение ока Мем-холл — зал, где обычно проходят многие торжественные мероприятия университета, — был залит пивом по колено. Тут и там затевались драки. Прокторы пытались разнимать дерущихся, но их дубасили и толкали на мокрый пол.

Тед Ламброс стоял, наблюдая за всей этой потасовкой, и не верил своим глазам. Неужели это и есть будущие мировые лидеры?

И в ту же минуту его окликнули.

— Эй, Ламброс, — заорал кто-то, — ты даже не пьян!

Это был Кен О'Брайен, который учился с ним в одной группе по латинскому языку, он был мокрым насквозь и пьяным в стельку.

Не успел Тед ответить, как ему облили голову. Крещение пивом. Пока жидкость медленно стекала на его лучший твидовый пиджак, Тед сердито набросился на Кена и врезал ему кулаком по подбородку. Но из-за этого он потерял равновесие и упал на пол, уже превратившийся в море пива.

Это было уже слишком. И хотя О'Брайен, которого он сбил с ног, вполне дружелюбно упрашивал его продолжать драку, Тед с тоской на сердце пошлепал по морю пива прочь из Мем-холла. Не оборачиваясь.

*****

Оркестр Гарварда−Рэдклиффа ежегодно проводит конкурс-концерт на звание лучшего солирующего музыканта среди студентов этих двух учебных заведений. Состязание проводится зимой, чтобы победитель — обычно это старшекурсник или последипломный студент — смог блеснуть на весеннем концерте оркестра.

Правда, всегда найдутся какие-нибудь ретивые юнцы, мечтающие о ранней славе. И Дону Лоуэнштайну, руководителю оркестра, приходится пускать в ход все свои дипломатические способности и убеждать их не позориться на публике.