Однажды я тебя найду - [65]

Он захлопал глазами.

– Не знаю… почему-то волнует. Я никогда и никому не рассказывал о произошедшем в Лике. Тебе – первой. Почему-то мне даже в голову не пришло не поделиться этим с тобой.

Надолго повисла тишина.

Диана собиралась с мыслями. Встреча с Джеймсом всколыхнула старые чувства и образы. Она вдруг вспомнила себя студенткой Гиртона, имеющей на все свое категоричное мнение. Сейчас она изо всех сил старалась понять, как ей следует относиться к его исповеди.

Не слишком ли она к нему сурова? Он не первый из храбрецов, кто дезертировал, будучи раздавленным непомерными требованиями. И если эту часть уравнения убрать, позиция Джеймса становится понятней. Доктор собирался его выдать. А Франция – напомнила себе Диана – считалась союзником. Британия воевала в том числе и для того, чтобы освободить французов от фашистской оккупации.

Она взглянула на сидящего напротив человека. Он тоже будто погрузился в размышления, безучастно смотрел вдаль и курил. Похоже, его и вправду беспокоит ее мнение. Почему? Она тоже пробудила в нем старые чувства?

Диана попыталась представить, как бы сейчас жила, если бы Джеймса не сбили. И он не сбежал бы в Ниццу. Допустим, он вернулся после войны невредимым. Некоторым летчикам это удавалось. Остались бы они вместе до сих пор, родили бы еще детей? Она вспомнила, как была счастлива в день свадьбы, в тот самый день, когда потеряла его, казалось, навсегда.

Воспоминания становились все четче, и Диана почти физически испытала прошлые ощущения. Внезапно перехватило дыхание.

«Все, хватит! Достаточно».

– Мне пора, – произнесла она как можно спокойнее. – Ты прав, Джеймс. Я чересчур к тебе несправедлива. В любом случае не мне тебя судить. Ситуация и впрямь была исключительной, я даже не могу себе представить. Прости меня.

Он удивился и будто выдохнул с облегчением.

– Спасибо. Это много значит для меня. Погоди, пожалуйста… Я еще не рассказал, как добрался до Ниццы.

Диана понимала, что нужно быстрее уходить, однако любопытство пересилило, и она вновь приглушила нарастающие чувства.

– В моем распоряжении всего несколько минут. И я больше не желаю спорить с тобой, Джеймс. Я устала. Рассказывай быстрее, и покончим с этим. Я хочу домой.

Пятьдесят миль он ехал без остановки. Уже в сумерках притормозил попить и помыться у общественной колонки в одной деревне. Как мог, оттер засохшую кровь и обгоревшие волосы с головы и лица, снял грязное летное обмундирование. Одежда доктора пришлась очень кстати, хотя и сидела мешковато, зато брюки почти закрывали форменные сапоги.

Форму он бросил в канаву, оставив при себе только личный опознавательный знак Королевских ВВС, чтобы не расстреляли за шпионаж.

Первую ночь спал в машине, припарковавшись в безлюдном переулке. Там же придумал легенду. На все расспросы он будет отвечать, что защищал на севере Франции интересы британской компании, но помешало наступление немцев, и теперь он хочет вернуться в Англию через Испанию.

Он прекрасно понимал всю несостоятельность этой истории; впрочем, рассказывать кому бы то ни было ее все равно не пришлось. Продвигаясь на юго-восток, изредка он встречал скопления немецких танков и бронемашин, однако после французской капитуляции их изнуренные экипажи просто валялись в теньке. Даже в самый разгар дня многие спали, обессиленные непрерывными походами.

Он держался проселочных дорог и дал большой круг в обход Парижа перед тем, как свернуть на юг к Орлеану. На заправочных станциях в то время бензина не было, но бережливые фермеры имели запасы. Несмотря на пустующие бакалейные лавки, фермы были переполнены сырами, хлебом, молоком и вином. Пусть цены и зашкаливали, богатые люди пока без особого труда набивали кладовые и заправляли машины.

Джеймс закупил достаточно еды и питья, залил полный бак бензина и приобрел еще несколько полных канистр, уложив их на заднем сиденье. Уверенность в том, что он сможет добраться до побережья Средиземного моря самостоятельно, неуклонно крепла.

Обогнув Орлеан, он решил рискнуть и поехать через Бурж напрямую.

Это была ошибка.

Дорогу заполонили французские солдаты, большинство – безоружные. По всей видимости, никаких приказов они не получали, просто топтались на месте, обессиленные и изможденные, в надежде добраться домой. Он вспомнил кадры кинохроники о британцах в Дюнкерке.

Пока он медленно пробирался сквозь толпу, солдаты предпринимали несмелые попытки захватить «Ситроен», однако, завидев револьвер, шарахались в сторону.

Еще несколько миль он проехал относительно свободно, но впереди вновь ожидало препятствие: по дороге брели сотни и сотни гражданских, некоторые с чемоданами, другие толкали перед собой телеги с пожитками. Они удивленно глазели на изредка подающую сигналы машину. Среди них попадались настолько дряхлые и больные люди, что, казалось, они не протянут и дня. Тут и там на обочинах лежали трупы, брошенные как ненужный хлам.

Джеймс замолчал.

– Знаешь, Диана, я постоянно задавался вопросом: а если бы немцы оккупировали Англию?

Диана, внимательно слушавшая рассказ, выпрямилась.

– Мы боролись бы до конца, – просто ответила она. – Как только пала Франция, британцы официально организовали группы сопротивления. Что-то вроде ополчения. Позднее их переименовали в отряды местной обороны. Пусть и непрофессиональные, но очень серьезные, принять участие хотел каждый. Папа отстоял много часов в очереди, чтобы вступить туда… Я искренне считаю, мы сделали все возможное, чтобы противостоять немцам в случае их вторжения. Когда Черчилль говорил, что мы должны сражаться до конца и никогда не сдаваться, он адресовал эти слова самым широким массам. В том числе и мне.