Однажды в Париже - [56]

— Вы не должны ужинать, выпейте кофе и курите всю ночь напролет до утра. Когда вы будете совсем без сил, Эдуар пришлет вам фотографа из «Сенсаций». Надо, чтобы была заметна каждая морщинка, чтобы были отчетливо видны синяки под глазами! Если хотите, я еще могу как следует приложиться. Постарайтесь, чтобы глаз был закрытым и опухшим. И плачьте обоими глазами. Пусть у вас будет затравленный вид.

Назавтра в 10 часов утра я забрал текст и фотографии. В то время как моя ассистентка передала свидетельское показание в бюро переводов, я сопроводил Аньес в комиссариат полиции на Елисейских Полях. Дело было начато. На всякий случай я попросил у Эдуара чек на 4000 евро. Он не упирался. И его тоже она опутала.

Глава 12

Коко Дансени.

Когда я узнала эту новость, я и без того уже была выведена из себя. Из-за Арианы, жены певца из нашей лучшей рэп-группы, маленькой белой стервы, которая считает, что на нее возложена миссия защищать своего дорогого негра. Рок-журналы, телевидение, фирма грамзаписи, конечно же приятели, организаторы концертов — все те, кто помог «сфабриковать» успех ее вечно возбужденного мужа, отныне находились у нее под подозрением. Теперь, перед любой инициативой, требовалось получить добро у особы с горсткой турецкого гороха в голове вместо мозгов. Потому что ее белая задница вскружила голову Бобби, она считала себя Эвитой Перон[95]. Каким тоном она со мной разговаривала! Они оба страшно задавались. Она сделала из самой симпатичной канальи в Париже зануду, который все время и ко всему придирался. Сегодня утром это было особенно невыносимо. Она требовала, чтобы я позвонила в журнал «Экспресс» и запретила им печатать фотографию Бобби с Нельсоном Манделой. Не буду говорить вам, сколько дипломатических усилий за два года до этого пришлось проявить «Континенталь», чтобы добиться для рэпера аудиенции в Кейптауне. Бедный Нельсон Мандела: все черные старлетки планеты хотят оказать ему почести. Если он будет соглашаться, то всю оставшуюся жизнь только и будет делать, что принимать заверения в почтении к нему. Короче говоря, мы добились допуска туда для Бобби. Благодаря отрывку, который он сочинил для пропаганды борьбы со СПИДом и включил в альбом «Анфуаре». И потому что бывший южноафриканский президент хотел, чтобы ему объяснили эту историю с платками у мусульманок в парижских пригородах. Напоминаю вам, это было в 2003 году. Посол Франции в ЮАР уже защищал наше дело, но Бобби оказался вторым официальным рупором по вопросу о светском характере школы во Франции. Как если бы Четвертая республика послала Эдит Пиаф судьей на Нюрнбергский процесс! Безумие какое-то. Не стоит и говорить, что Бобби подготовили заранее досье на эту тему, мы все за это взялись. Результатом были довольны: хотя нам предоставили около десяти минут, встреча затянулась и заняла гораздо больше времени. При выходе оттуда Бобби буквально порхал от радости. Целых три месяца он только и говорил, что о своем новом божестве. И вот сегодня утром его подруга больше не желает, чтобы фото, на котором запечатлен этот славный тет-а-тет, появилось в печати. «Экспресс» должен сконцентрироваться на самом Бобби, на его послании и конечно же на ней.

— Кончайте ваш номер с добрым черным Бананиа. Бобби — француз. Не стоит изображать его в виде попавшего в город банту, который приходит выразить свое почтение Дяде Тому. Если бы вы читали тексты его песен, вы бы знали, что он говорит о безработице, о насилии, о любви, о Саркози, о Франции, о том, что нас интересует. Забудьте это фото, Бобби — не бронзовый поклонник черного далай-ламы. Лучше напечатайте снимки с нашей свадьбы. Он женился на белокурой эльзаске, и мы пропустили этап с кюре и с имамом. Это интересно, и это показывает кое-что о так называемой религиозной войне в пригородах…

Читали ли мы его тексты?! Несчастная идиотка. Мы их писали за него, его песни! Но ей на это было наплевать. Ей было важно одно: чтобы ее фото было в «Экспрессе». В момент паломничества к святому Нельсону Бобби не пожелал взять с собой свою белую милашку. С тех пор положение изменилось. Ариана взяла над ним власть. Он теперь был только с ней и для нее. На вопрос журнала «Inrocks» «Кого вы любите по-настоящему?» Бобби ответил: «Мою публику». Это было слащаво и претенциозно, но в некотором роде искренне. Ариана устроила из этого целую драму. Мне уже тогда пришлось звонить, прося внести в текст поправку. И тут все началось снова. Потому что договариваться с «Экспрессом» придется мне. А потом неизбежно выслушивать комментарии этой фальшивой девки, когда она будет листать журнал:

— Конечно, они убрали фотографии с Нельсоном Манделой. Это всегда так. Они думают, что мы можем вести диалог только с неграмотными у себя на лестничной клетке…

Короче, было 11 часов утра, я заканчивала пить уже четвертую чашку кофе за утро, и лучше было ко мне вообще не приближаться, когда мне позвонила секретарша Оливье. Меня ожидали там. Это случается со мной не каждый день. Оливье вообще человек очень закрытый. Изящный, молчаливый, холодный, вежливый, одетый в серый или темно-синий костюм, он проскальзывает по коридорам «Континенталь» и если случайно заходит в какой-нибудь из кабинетов, то незаметно, как пыль. Он почти не открывает рта во время совещаний. Сомневаюсь, чтобы до прихода к нам он когда-либо покупал компакт-диски. Если только Баха или что-нибудь в этом роде. Он получил повышение не в силу заслуг, а из-за статистики. Вопрос престижа: нужно было, чтобы в группе был выпускник Национальной административной школы. И сразу мы обзавелись бухгалтером. На своем первом обеде в дирекции он высказал так мало идей, что все стали задаваться вопросом, действительно ли он учился в этой знаменитой школе. «Да, два или три дня», — ответил всем Ренар, всегда злословивший.