Однажды мы придем за тобой - [70]

Я хотел его подколоть, но вспомнил коридор смерти… Может, и правда надо иногда думать, прежде чем делать?

Мы пошли в мой бокс… увидев Цезаря, я почувствовал тепло в душе. В конце концов, этот pacco di merde — все, что у меня осталось от прошлой жизни. Как у Джинна его планшет. Наверно, у каждого из нас должно быть что-то такое…

— Слушай, я совсем не понимаю в этой машинерии. — Джинн задумчиво почесал репу. — Где у него аккумулятор?

Я подошел и откинул сидушку. Между аккумулятором и баком для топлива как раз нашлось место для этой шняги. Благо она (с откинутыми «лапками») была плоская, как блин.

— Суй сюда, не ошибешься, — сказал я, отступая в сторону. Стоял и спокойно наблюдал, как Джинн засовывает непонятный девайс внутрь моего Цезаря, и, что странно, ничуть не беспокоился. Стоило «хвосту» присосаться к клеммам, как по девайсине побежало голубоватое такое, неоновое свечение. Che cazza, прям как в голофильмах про марсианские экспедиции! А хреновина жила своей жизнью — куда-то потянулись «лапки», «клешни» спереди высунулись по бокам от сидушки, да так лихо, что, если бы я оседлал Цезаря, они бы оказались у меня прямо перед коленями. Неоновое сияние потекло по проводке мопеда, забралось в отдел электроники… bucca di culo, а ну как все сгорит к чертям?! Я быстро откинул приборную панель, активировал компьютер. Фух, grazio de Madonna, комп работает, вся моя начинка тоже вроде опросилась благополучно, но, che cazza, машинка нашла целую тучу новых прибамбасов с такими заумными названиями, что я их даже не запомнил, не то чтобы понять. А вот Джинн, по ходу, сразу вкурил, что к чему, и присвистнул. Я отвесил ему подзатыльник, слегонца, конечно:

— Не свисти, stronzo, бабки высвистишь!

— Охренеть, бро, — ответил он, ничуть не обидевшись, — кажется, эта штука сейчас сделает из твоего Цезаря «Оптимуса Прайм».

— Такой большой, а все сказками увлекаешься, — фыркнул я (умей краснеть — покраснел бы: лет в пять я посмотрел в голотеатре ремейк классической саги про трансформеров и потом долго болел идеей что-то такое сваять, только не вышло). — Что там творится, объясни мне, как тупому.

— Короче, судя по всему, внутри этого девайса какой-то крутой реактор, вроде «изидовских», но еще круче, — начал Джинн. — Минус — тебе придется ездить на бочке ультранестабильного топлива, плюс — бензобак теперь экранирован изнутри и снаружи полем, способным удержать даже антиматерию.

— А пулю из «беретты» он выдержит? — поинтересовался я, доставая одну из своих пушек.

— Пулю из «беретты»? — Джинн фыркнул. — Теперь у твоего мопеда такая защита, что из морского рейла не профигачишь, не то что…

Я жестом остановил его, а потом обратился к Цезарю:

— Прости, друг… надеюсь, ты меня поймешь…

И, не целясь, бахнул прямо по отсеку, где прятались аккумулятор и бензобак. Che cazza! Между мной и мопедом на мгновение появилась сияющая хренотень — вспыхнула и погасла. Никаких следов от пули на кожухе не осталось…

— Между прочим, могу и обидеться. — Что это у Джинна с голосом, рассердился, что ли? Или испугался? — Хорошо, что я защищен, — не шибко приятно ловить такие подарочки. По прошлому опыту знаю.

— Когда это по тебе шмаляли? — удивился я, обернувшись к приятелю. — Чет ты раньше не рассказывал.

И тут понял, что Джинн пырится на меня с таким видом, словно я — свой собственный тезка из ужастика. Che cazza? Последнее, похоже, я произнес вслух — Джинн не ответил, но кивнул в направлении Цезаря.

— Stronzo, ты не к тому обращаешься, — произнес тот же голос. — Madre de Dio, как я хотел с тобой поговорить! Чуть ли не с детства. Но я ж просто железяка, хоть и с именем…

У меня реально шнифты на лоб повыскакивали:

— Це… Цезарь?

— Нет, папа римский, — ехидно заметил мопед. — Чет ты мне не рад, папочка, или мне померещилось?

— Говорящие вещи… — Джинн задумчиво крутил в руках планшет, дотоле скромно молчавший, но на поверку оказавшийся такой же фичей, как мой Цезарь. Планшет носил имя Купер, в честь какого-то североамериканского гада, как объяснил мне Джинн. — Или не вещи? Ты что-нибудь понимаешь, бро?

— Я понимаю то, что нам давно пора пойти пожрать, — сказал я. — Лично я голоден, а когда я голодный, то соображаю хуже.

Мы поперлись в столовую. Предварительно я попрощался с Цезарем — забрать его с собой я не мог, так что моя фича осталась скучать в боксе. Впрочем, Купер проявил солидарность с Цезарем и сообщил Джинну, что за пределами боксов общаться будет только… как он сказал, холера его побери? — мнемонически.

За едой мы обсуждали свои приобретения. Должен заметить, я был рад, что моя железяка обрела некое подобие разума — это еще одна розовая мечта детства. Я-то с машинами говорил, но они мне, понятное дело, не отвечали.

Джинн тоже был рад Куперу — примерно как я Цезарю. Он все тестировал его новые возможности и, кажется, был от них в восторге. Ну да, мне-то на Цезаре здесь не покататься. Ничего, пусть пока в стойле стоит, ему и так на его веку досталось.

Подкрепившись, мы поперли к себе. Джинн уже вовсю зевал, да и мне, признаться, хотелось малехо на массу придавить. Неладное я заметил еще на подходе — двери нашей комнаты были приоткрыты, хотя я точно помню, что мы их закрывали. Che cazza? Я вытащил «беретту» и знаком показал Джинну, чтобы он отошел назад. Тот вжался в стену справа от входа, достав вторую «беретту», которую я ему подарил в знак дружбы. Впрочем, я был уверен, что стреляет он, примерно как я вышиваю крестиком (моя тетя этим забавлялась — запустит, бывало, одного-двух мелких роботов-швецов и пальцем их направляет, а они выводят разноцветными нитками; на кой — не пойму, все ж можно в супермаркете купить…).