Одна обещанная ночь - [28]

- Окна тонированы, - шепчет он, не спеша придвигаясь и накрывая своими губами мои.

Может, так оно и есть; в любом случае, он не мой начальник, и моя милая бабуля прекрасно об этом знает. Но я справлюсь с допросом, когда вернусь домой завтра. Вдруг это перестает меня заботить. Моя благоразумная сторона опять исчезла.

- Ты готова? – Он снова спрашивает, но на этот раз я просто киваю ему. Я совсем не готова остаться с разбитым сердцем.

Дорога к дому Миллера проходит в тишине. Единственный звук, витающий в воздухе между нами, это Гэри Джулс, поющий о сумасшествии мира. Я не так много знаю о Миллере, но понимаю, что он из хорошо обеспеченной семьи. У него превосходная речь, одежда наивысшего качества и живет он в Белгравии³. Он паркуется у входа в здание, выходит из машины и без промедления обходит ее, открывает с моей стороны дверцу и помогает мне вылезти.

- Помойте ее, - распоряжается он, доставая ключи от машины из общей связки и отдавая их служащему в зеленой униформе.

- Сэр, – служащий приподнимает в знак приветствия шляпу, после чего садится в машину Миллера, тут же нажимая кнопку, передвигающую сиденье ближе к рулю.

- Идем, – он забирает у меня сумку и, положив руку чуть ниже моего затылка, ведет через гигантского размера стеклянные раздвижные двери в отделанный зеркалами холл.

Везде, куда бы я ни посмотрела, мы: я, ведомая, маленькая и робкая, и он, ведущий меня вперед, высокий и сильный.

Мы проходим ряды лифтов с зеркальными дверьми и подходим к лестничной клетке.

- Лифты сломаны? – Спрашиваю, когда он проводит меня через двери к лестнице.

- Нет.

- Тогда почему…

- Потому что я не ленивый, – он перебивает меня, не оставляя шансов на новые вопросы, и продолжает сжимать мою шею, ведя нас наверх.

Он, может, и не ленивый, но точно сумасшедший. Четыре лестничных пролета, и мои икроножные мышцы опять горят. Отчаянно стараюсь не отставать. Я преодолеваю еще один пролет и уже собираюсь просить сделать передышку, когда он оборачивается и берет меня на руки, очевидно ощущая мою неспособность дышать. Мои руки на его шее чувствуются правильно, так же комфортно, как и прежде, а он продолжает подниматься со мной на руках так, как будто это самая естественная вещь на свете.

Наши лица близко, он пахнет так по-мужски и продолжает упорно смотреть вперед, пока мы не оказываемся перед его глянцевой черной дверью.

Миллер опускает меня на ноги, отдает сумку и продолжает держать руку на моей шее, свободной рукой открывая входную дверь, но как только передо мной открывается обстановка его квартиры, я вдруг хочу убежать. Вижу картины, стену, к которой он меня прижимал, и диван, на котором я сидела. Картинки слишком яркие, так же, как и мое чувство беспомощности. Если я переступлю этот порог, то отдам себя на милость Миллера Харта, и не думаю, что моя давно потерянная дерзость защитит меня…даже, если смогу ее найти.

- Не думаю, что я…, - я начинаю пятиться от двери, неуверенность вдруг накрывает меня, нотки благоразумия просачиваются в спутанное сознание. Только раскаленная решимость в его ясных глазах, так же, как и усилившаяся хватка на шее, дает мне понять, что я никуда не пойду.

- Ливи, я не стану набрасываться на тебя, как только ты зайдешь внутрь, – его рука скользит вниз по плечу, теперь он меня не удерживает. – Успокойся.

Я стараюсь, но ни сердце, ни дрожь не хотят сдаваться.

- Мне жаль.

- Не надо, – он отходит от меня, давая доступ к входу в квартиру. – Я бы хотел, чтобы ты зашла в мой дом, но только, если хочешь провести со мной ночь. – Он произносит слова медленно, заставляя посмотреть ему в глаза. – И я хочу, чтобы ты развернулась и ушла, если не уверена, потому что я не смогу этого сделать, пока не буду знать, что ты на сто процентов со мной. – Выражение его лица бесстрастно, но я вижу тень мольбы за безразличным взглядом синих глаз.

- Я просто не понимаю, почему ты хочешь меня, - признаюсь, чувствуя себя уязвимой и ранимой.

Я знаю, как выгляжу; помню каждый раз, когда на меня кто-то смотрел или комментировал мои уникальные глаза, но еще я знаю: мало что могу предложить мужчине, за исключением того, на что приятно смотреть. Красота мамы была ее слабыми местом, и я не хочу, чтобы стала моим. Я рискую потерять самоуважение, так же, как и она. Я сама стала такой, так что не о чем говорить. Кого может заинтересовать девушка, у которой за внешностью нет ни тайн, ни увлечений? Я совершенно отчетливо понимаю мужчин, которые хотят только хорошенькую игрушку в своей постели, вот поэтому я и лишила себя возможности быть любимой. Не желанной, а именно любимой. Я никогда не хотела быть моей мамой, и вот теперь я здесь, неумело балансирую на грани унижения, близкой к комфорту.

Знаю, он тщательно обдумывает то, как ответить на мой вопрос, потому что понимает, что ответ повлияет на мое решение остаться или уйти. Хочу, чтобы он просчитал свои следующие слова.

- Я уже говорил тебе, Ливи, – он жестом указывает на квартиру. – Ты пленила меня.

Не знаю, был ли этот ответ правильным, но я медленно вхожу в квартиру и определенно точно слышу тихий вдох облегчения за своей спиной. Обхожу круглый стол в коридоре, ставлю сумку на его мраморную поверхность, а потом останавливаюсь, не зная, присесть на диван или пойти в кухню. В воздухе между нами витает чувство неловкости, и, несмотря на его слова в машине, все сложно.