Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ-2 - [89]
— Присаживайтесь, прошу вас, мисс Эндерби, — я указал на мягкий пуф.
Она уселась, чопорными движениями расправив складки платья, и я подумал ни к селу ни к городу, что прежняя Пэт нравилась мне больше. Не в первую нашу встречу, разумеется, — во вторую.
— Чем обязан чести вашего визита, мисс Эндерби? — учтиво поинтересовался я.
— У меня… у меня состоялся долгий разговор с отцом на прошлой неделе. Он сказал, что я должна прийти и извиниться перед вами.
«Долго же ты собиралась и шла… Наверняка не привыкла ни у кого просить прощения», — подумал я, а вслух произнес:
— Внимательнейшим образом вас слушаю, мисс Эндерби.
Она резким движением оказалась на ногах, шагнула к кровати и начала извиняться:
— Ты хватал меня за грудь, негодяй! — она выбросила руку в мою сторону обличающим жестом, потом загнула на ней один палец.
Я облегченно выдохнул: прежняя Пэт вернулась!
— Я был уверен, что это грудь мужчины, пришедшего меня убить.
— Значит, ты еще и слепой негодяй! Не способный отличить мужчину от девушки!
На это ответить было нечем, и впрямь не сразу понял, с кем имею дело.
— Ты, мерзавец, оболгал отца в своей паршивой книге! — Новый шаг в мою сторону, новый обличающий жест, еще один загнутый палец.
Я с тревогой подумал, что если обвинений у Пэт наберется еще на три пункта, то она окажется со сжатым кулаком как раз вплотную к кровати. И пустит его, кулак, в ход.
— Мне казалось, что вы с мистером Эндерби разобрались в этом вопросе, и моя книга реабилитирована.
— Не дождешься! Даже с учетом того, что рассказал отец, в ней полно лжи!
— Это не ложь, это художественный вымысел. К тому же все фамилии изменены.
На этой почве я чувствовал себя уверенно, но Пэт не позволила нам сбиться на диспут о правде литературы, правде жизни и их соотношении в книгах.
— Ты, мерзкий негодяй, изуродовал мне голову! — заявила она и загнула еще один палец. Шаг тоже не позабыла сделать.
В этом обвинении я ничего не понял. Голова ее ни в малейшей мере не выглядела изуродованной: волосы цвета вороньего крыла уложены в прическу, прикрытую сверху какой-то сеточкой из бисера, я даже не знал, как женщины именуют эту деталь своего туалета. С лицом тоже все в порядке.
— На, посмотри! — заявила Пэт в ответ на мое недоумение.
Она сдернула сеточку, вынула несколько шпилек, — и вскоре я рассматривал ее склоненную ко мне макушку. Ну, да, ссадина… Достаточно обширная, но уже зажившая. Только я-то здесь при чем?! Я помнил нашу схватку в мелких деталях, и даже в своем полете через кровать Патриция ни обо что не ударялась головой.
— Видел?! Да я лишилась чуть не трети волос из-за твоего идиотского выстрела!
Действительно, волосы вокруг ранки были выбриты, но ни о какой трети шевелюры речь не шла, Пэт преувеличивала, и весьма сильно. К тому же все потерянное уже начало отрастать.
— Здесь какая-то ошибка, мисс Эндерби. Я слишком хорошо владею пистолетом, чтобы стрелять в потолок, а попасть в стоящего на полу человека.
— В люстру, идиот! Ты, голландское отродье, сбил своей пулей люстру, и она изуродовала мне голову!
Точно… То-то мне показалось, что над кроватью, надолго ставшей моим приютом, висит немного другая люстра, чем в день приезда. Они были похожи, обе большие, на две дюжины свечей, но формой несколько различались. Я ведь, похоже, спас себе жизнь тем попаданием, иначе одной раной не отделался бы.
Она надвинулась почти вплотную, загнула очередной палец и выдвинула очередной пункт своих обвинений. Или извинений? Ведь, кажется, с них все началось, с необходимости извиниться?
— Ты, негодяй, не просто хватал меня за грудь, но и мерзко улыбался при этом!
Я покаянно вздохнул. Вполне возможно, что выражение на моем лице напоминало изумленную улыбку… Хотел сделать комплимент ее груди, и прикусил язык. Пэт не ханжа, но расстояние между нами сократилось до опасного, а на кулаке ей осталось загнуть один палец.
Она стояла рядом, молчала, но глаза сверкали очень красноречиво. Волосы, так и не убранные под сеточку, живописно рассыпались по плечам, совсем как в ночь нашей первой встречи.
— Вы закончили извиняться, мисс Эндерби? — решил я ей помочь, но не успел добавить, как намеревался, что извинения приняты.
Она неожиданно наклонилась и впилась в мои губы поцелуем.
Ох…
— Вот теперь закончила, — сказала Пэт несколько секунд (или целую вечность) спустя и быстро вышла из комнаты.
— Извинения приняты… — ошарашено произнес я ей вслед.
Не знаю, услышала она или нет.
— Эктор! Черт возьми, долго же ты странствовал!
— Приветствую, дружище! Рад видеть, что ты пошел на поправку!
Мы обнялись.
— Да, пришлось поездить по Европе дольше, чем я собирался. Но дело того стоило. Я привез важные новости.
— Подожди их выкладывать, сейчас скажу, чтобы принесли вина. Доктора наконец-то разрешили мне выпивать пару стаканов в день для восстановления сил. А вот о табаке и трубке пришлось позабыть, но я не особо жалею.
Недолгое время спустя мы устроились за столом, Эктор начал было свой рассказ, но после первых же фраз я остановил его.
— Подожди, иначе придется повторять все еще один раз. Пригласим Сильвера.
— Ты уверен, что ему следует всё знать?
Его называли Монстром святого Иакова. Он явился миру в древней Кордове тьму веков назад, но последние столетия мирно провел на берегах Невы в качестве музейного экспоната. Однако в начале Третьего тысячелетия серебряный обруч, удерживавший древнего монстра в стеклянной колбе, был поврежден предприимчивым слесарем Кунсткамеры, и это положило начало невероятным событиям, обрушившимся на ничего не подозревающих жителей Санкт-Петербурга. А также — на несколько более привычных к сверхъестественному обитателей Тайного Города, оказавшихся в Северной столице…
История о закопанных на далеком острове сокровищах пирата Флинта знакома всем: кто не читал знаменитый роман Роберта Льюиса Стивенсона, тот хотя бы видел одну из многочисленных экранизаций… Все сопереживали героям в их приключениях, и с замиранием сердца следили за отчаянными схватками, и радовались, когда честь и мужество одержали верх над низостью и предательством, и…И ошибались.Потому что все приключения на Острове Сокровищ происходили СОВСЕМ ИНАЧЕ, чем в истории, рассказанной Джимом Хокинсом, сыном трактирщика.
Он – повзрослевший Питер Пэн, в миру Пётр Панов, аномал-технокинетик, родившийся в Хармонтской Зоне и ребёнком прошедший все Её круги. Бешеный тип, отмороженный на всю голову. Его жена – бывшая Горгона, грозный аномал-суггестор, отвязанная и столь же неуправляемая. Вырвавшись из Хармонта, эта парочка сумела стать своей уже в Питерской Зоне.Их дети-близнецы, обладающие феноменальными способностями, как выяснилось, интересуют не только военных спецов, делающих из «детей сталкеров» оружие. Близнецов похищают, таинственные похитители растворяются в Зоне.
Иногда даже жители Тайного Города не понимают, где заканчиваются старинные легенды и начинается реальная история. Чего уж говорить об обычных людях, волею судьбы оказавшихся в центре удивительных событий, вызвавших к жизни силы столь могущественные, что растерялись даже величайшие маги. Крым и Ладога, пещеры и погружения под воду, рыбалка, закончившаяся смертью, и смерть, двадцать лет спасавшая жизнь человека, – в этой истории смешалось всё.И не для всех она закончилась счастливо.
В Тайном Городе и всем волшебном мире кипит привычная и весьма неспокойная жизнь: загадочный мастер НО учит быстро и недорого ремонтировать поломавшийся паровоз, в московском метро появляются жуткие вампиры, кому-то повезло прикоснуться к мистическим тайнам Санкт-Петербурга, а Инге Волковой и Яне Маннергейм приходится отправиться на таинственный остров посреди Тихого океана, где по приказу беспощадного Ярги, первого князя Нави, создается нечто грандиозное… Эти и многие другие истории вы можете прочитать в сборнике «Порченая кровь», в который вошли одноименная новелла Вадима Панова и рассказы авторов – победителей конкурса «Тайный Город – Твой Город 2018».
Охотники сидят у костра и рассказывают странные истории, случавшиеся с ними на охоте. И одновременно с ними происходит история новая: загадочный Черный Охотник бродит где-то рядом… 2017 г.
Как в разных городах и странах отмечают День Победы? И какую роль в этом празднике играют советские военные памятники? В книге на эти вопросы отвечают исследователи, проводившие 9 мая 2013 г. наблюдения и интервью одновременно в разных точках постсоветского пространства и за его пределами — от Сортавалы до Софии и от Грозного до Берлина. Исследование зафиксировало традиции празднования 9 мая на момент, предшествующий Крымскому кризису и конфликту на юго-востоке Украины. Оригинальные статьи дополнены постскриптумами от авторов, в которых они рассказывают о том, как ситуация изменилась спустя семь лет.
В этой книге излагаются истории четырех олигархов: Бориса Березовского, Романа Абрамовича, Михаила Ходорковского и Олега Дерипаски — источником личного благосостояния которых стала Россия, но только Лондон обеспечил им взлет к вершинам мировой финансово-экономической элиты.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
В этом сочинении я хочу предложить то, что не расходится с верой в существование души и не претит атеистическим воззрениям, которые хоть и являются такой же верой в её отсутствие, но основаны на определённых научных знаниях, а не слепом убеждении. Моя концепция позволяет не просто верить, а изучать душу на научной основе, тем самым максимально приблизиться к изучению бога, независимо от того, теист вы или атеист, ибо если мы созданы по образу и подобию, то, значит, наша душа близка по своему строению к душе бога.
Автор, около 40 лет проработавший собственным корреспондентом центральных газет — «Комсомольской правды», «Советской России», — в публицистических очерках раскрывает роль журналистов, прессы в перестройке общественного мнения и экономики.