Одиссея капитана Флинта, или Остров без сокровищ-2 - [73]
Он замолчал, и молчал долго. Потом сказал другим тоном:
— Однако время позднее… Ты ведь останешься у меня ночевать? Дом неплохо прогрелся.
— Пожалуй, нет. Я снял номер в «Трех коронах», отправлюсь туда. А завтра, если ты не против, я повторю визит. Осталось еще много вопросов.
— Джерри отвезет тебя в Таундейл в моем экипаже. Дороги у нас спокойные, но мало радости шагать одному в темноте.
— Спасибо. И вот еще что… Ответь на последний вопрос, чтоб мне было о чем поразмыслить перед сном. Что за причина, по которой ты не поплыл за серебром сам и отказываешься плыть со мной?
— Причина… хм… причина… Ты удивишься, Джим, и не поверишь мне. Причина в том, что в таких плаваниях случается всякое, и льется кровь, а я поклялся у могилы своей жены, что больше ни один человек не погибнет от моей руки.
Я удивился. И не поверил. Тигр тоже может поклясться питаться травой, но хищную свою натуру не обманет.
Сильвер, внимательно наблюдавший за моим лицом, тяжело поднялся со стула.
— Пойдем, Джим. Ты всё увидишь своими глазами.
Это была маленькая клетушка без окон, размером пять на шесть футов. На одной стене висело нечто, показавшееся мне картиной, прикрытой шелковой занавеской. У другой стены стояли два больших канделябра, утыканных свечами. А больше здесь ничего не было: голые стены, голый каменный пол.
Сильвер зажигал на канделябрах одну свечу за другой, в комнатушке становилось все светлее.
— Я прихожу сюда помолиться, — сказал он, закончив и погасив огарок. — И вот что у меня вместо иконы.
Он раздернул занавески.
На стене висела не икона и не картина — большая грифельная доска, словно в школьном классе. Я подошел поближе.
На доске была начертана таблица из двух столбцов. Левый столбец был поуже, и заполняли его лишь имена: Ребекка, Джонатан, Сара и т.д. Правый столбец заполняли более подробные записи, но не более понятные.
«У Палм-Ки, рыжий помощник», — с удивлением читал я.
«Кочин, негр по прозвищу Джимбо».
«Порто-Белло, драка в трактире».
Ну и что это означает?
Глаза мои скользили по строчкам, я ничего не понимал, и вдруг…
«Джордж Мерри, остров Флинта», — вот что было написано в последней строке. Напротив, в левом столбце, стояло имя Натаниэль. Я напрягал память, но не мог вспомнить в экипаже «Испаньолы» никого с таким именем.
Левый столбец, с именами, был на одну строчку длиннее — напротив имени Патриция находилась пустая ячейка.
Устав ломать голову над этим ребусом, я вопросительно посмотрел на Сильвера.
— Слева имена моих детей.
Ого… миссис Сильвер была плодовитой женщиной. Я, стараясь делать это не слишком демонстративно, сосчитал строчки, их оказалось шестнадцать. Где, интересно, Сильвер растит эту ораву? Хотя старшие наверняка уже взрослые… Но почему он никогда, ни разу не упоминал своих детей?
— Он все умерли, Джим, — ответил он на мой не прозвучавший вопрос. — Все, кроме малышки Патриции-младшей, я назвал ее в память матери, которая умерла, чтобы подарить ей жизнь. Одни умирали, не прожив и недели, а Нат дожил до девяти лет, но сейчас у меня осталась только малышка Пэт. А с другой стороны — люди, которых я убил своей рукой. Не в перестрелке, не при абордаже, а вот так, — он повернулся ко мне, — стоя лицом к лицу и глядя в глаза. Ну, или глядя в затылок, если случалось бить в спину.
— Ты хочешь сказать… ерунда… это совпадение, Джон.
— Это может быть совпадением, пустой выдумкой, чем угодно. Но я лучше отгрызу себе последнюю ногу, чем в кого-нибудь выстрелю или ударю ножом. И молюсь я здесь не о здоровье Пэт… Лишь о том, чтоб не вышло так, что я сбился в подсчетах, кого-то позабыл, кого-то не вписал сюда.
Его палец уткнулся в пустую ячейку таблицы.
— Теперь ты понимаешь, Джим, отчего я не могу стать твои квотермастером? Пираты Флинта слушались меня, как овечки, — потому что заглядывали в глаза старого Джона и видели там свою смерть. А если кто заглянет теперь, увидит лишь страх потерять Пэт.
Я поставил опыт, не откладывая. Шагнул к нему и заглянул в глаза. Некоторое время спустя отвел взгляд и сказал:
— Знаешь, Джон, я, пожалуй, буду каждый вечер молиться за здоровье твоей девочки. И раз в неделю буду ставить свечки в церкви. Потому что если с ней, отведи Господь, что-то случится, мне страшно представить, сколько прольется крови. Тигра можно запереть в клетку и кормить травкой, но когда он все же сломает решетку… тогда, как ты однажды выразился, живые позавидуют мертвым.
Он ничего не ответил.
— Черт возьми! Ну неужели мы не сумеем обойтись без убийств?! Сточи лезвие своего тесака подпилком, заряди пистолеты толчёным горохом! Ты мне нужен, Джон!
— Я хочу сберечь свою девочку, а не оставить ее круглой сиротой. С пистолетами, заряженными горохом, в наших играх быстро откушаешь свинцовую маслину.
— Эх-х-х… — тяжело вздохнул я. — Водил знакомство с моряками, даже с джентльменами удачи, с отчаянными головами… А на остров поплыть не с кем. Один состарился и возится с внуками. Другой на глазах превратился в святошу и в церкви его можно встретить чаще, чем в трактире. Третий не желает иметь со мной дел, и, похоже, сам собрался за сокровищами. Ну а ты, Джон…
Его называли Монстром святого Иакова. Он явился миру в древней Кордове тьму веков назад, но последние столетия мирно провел на берегах Невы в качестве музейного экспоната. Однако в начале Третьего тысячелетия серебряный обруч, удерживавший древнего монстра в стеклянной колбе, был поврежден предприимчивым слесарем Кунсткамеры, и это положило начало невероятным событиям, обрушившимся на ничего не подозревающих жителей Санкт-Петербурга. А также — на несколько более привычных к сверхъестественному обитателей Тайного Города, оказавшихся в Северной столице…
История о закопанных на далеком острове сокровищах пирата Флинта знакома всем: кто не читал знаменитый роман Роберта Льюиса Стивенсона, тот хотя бы видел одну из многочисленных экранизаций… Все сопереживали героям в их приключениях, и с замиранием сердца следили за отчаянными схватками, и радовались, когда честь и мужество одержали верх над низостью и предательством, и…И ошибались.Потому что все приключения на Острове Сокровищ происходили СОВСЕМ ИНАЧЕ, чем в истории, рассказанной Джимом Хокинсом, сыном трактирщика.
Он – повзрослевший Питер Пэн, в миру Пётр Панов, аномал-технокинетик, родившийся в Хармонтской Зоне и ребёнком прошедший все Её круги. Бешеный тип, отмороженный на всю голову. Его жена – бывшая Горгона, грозный аномал-суггестор, отвязанная и столь же неуправляемая. Вырвавшись из Хармонта, эта парочка сумела стать своей уже в Питерской Зоне.Их дети-близнецы, обладающие феноменальными способностями, как выяснилось, интересуют не только военных спецов, делающих из «детей сталкеров» оружие. Близнецов похищают, таинственные похитители растворяются в Зоне.
Иногда даже жители Тайного Города не понимают, где заканчиваются старинные легенды и начинается реальная история. Чего уж говорить об обычных людях, волею судьбы оказавшихся в центре удивительных событий, вызвавших к жизни силы столь могущественные, что растерялись даже величайшие маги. Крым и Ладога, пещеры и погружения под воду, рыбалка, закончившаяся смертью, и смерть, двадцать лет спасавшая жизнь человека, – в этой истории смешалось всё.И не для всех она закончилась счастливо.
В Тайном Городе и всем волшебном мире кипит привычная и весьма неспокойная жизнь: загадочный мастер НО учит быстро и недорого ремонтировать поломавшийся паровоз, в московском метро появляются жуткие вампиры, кому-то повезло прикоснуться к мистическим тайнам Санкт-Петербурга, а Инге Волковой и Яне Маннергейм приходится отправиться на таинственный остров посреди Тихого океана, где по приказу беспощадного Ярги, первого князя Нави, создается нечто грандиозное… Эти и многие другие истории вы можете прочитать в сборнике «Порченая кровь», в который вошли одноименная новелла Вадима Панова и рассказы авторов – победителей конкурса «Тайный Город – Твой Город 2018».
Охотники сидят у костра и рассказывают странные истории, случавшиеся с ними на охоте. И одновременно с ними происходит история новая: загадочный Черный Охотник бродит где-то рядом… 2017 г.
Как в разных городах и странах отмечают День Победы? И какую роль в этом празднике играют советские военные памятники? В книге на эти вопросы отвечают исследователи, проводившие 9 мая 2013 г. наблюдения и интервью одновременно в разных точках постсоветского пространства и за его пределами — от Сортавалы до Софии и от Грозного до Берлина. Исследование зафиксировало традиции празднования 9 мая на момент, предшествующий Крымскому кризису и конфликту на юго-востоке Украины. Оригинальные статьи дополнены постскриптумами от авторов, в которых они рассказывают о том, как ситуация изменилась спустя семь лет.
В этой книге излагаются истории четырех олигархов: Бориса Березовского, Романа Абрамовича, Михаила Ходорковского и Олега Дерипаски — источником личного благосостояния которых стала Россия, но только Лондон обеспечил им взлет к вершинам мировой финансово-экономической элиты.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
В этом сочинении я хочу предложить то, что не расходится с верой в существование души и не претит атеистическим воззрениям, которые хоть и являются такой же верой в её отсутствие, но основаны на определённых научных знаниях, а не слепом убеждении. Моя концепция позволяет не просто верить, а изучать душу на научной основе, тем самым максимально приблизиться к изучению бога, независимо от того, теист вы или атеист, ибо если мы созданы по образу и подобию, то, значит, наша душа близка по своему строению к душе бога.
Автор, около 40 лет проработавший собственным корреспондентом центральных газет — «Комсомольской правды», «Советской России», — в публицистических очерках раскрывает роль журналистов, прессы в перестройке общественного мнения и экономики.