Одиссея Гомера - [95]

— Я смеюсь буквально каждый день, — произнесла я. — И для меня является чудом то, что самый замечательный мужчина, которого я знаю, тоже меня любит.

— Позвольте и мне сказать несколько слов о миссис Лерман, — начал Лоренс, когда пришел его черед произносить тост. И дальше он говорил о моем уме и красоте и о способности любить и сострадать. — Гвен — человек с самым пылким сердцем из всех людей, которых я когда-либо встречал, и вместе с тем с самой холодной головой, — продолжал он. — Она безумно логична. Прежде я понятия не имел, что это возможно.

Что касается сочетания страсти и логики, то, проработав несколько лет в событийном маркетинге, я знала, что не важно, насколько спонтанной кажется вечеринка, надо, чтобы у нее было сильное логистическое основание. Поэтому, пользуясь электронной таблицей Excel, я написала подробный сценарий — освещение, время церемонии, тосты — и заблаговременно, за несколько недель до свадьбы, разослала его всем поставщикам и участникам (включая Андреа и Стива). За это надо мной без конца насмехались, но я была непоколебима в своей уверенности, что без четкого алгоритма действий восторжествует неразбериха.

И хотя я расписала все до мельчайших деталей, для меня в тот вечер был приготовлен один сюрприз. Сразу после своего тоста Лоренс вызвал Алекса и Закери, своих племянников восьми и пяти лет, и Элисон, семилетнюю дочь двоюродного брата. Из укромного уголка он извлек три огромных, наклеенных на пенопласт плаката, которых я как-то не заметила, и протянул каждому по одному.

— Мне нужна для этого шоу ваша помощь, — обратился он к детишкам. — Поможете, ребятня?

Очевидно, они к этому готовились заранее, потому что детские лица расплывались в улыбках от предвкушаемого удовольствия, когда они разбирали эти плакаты.

— Есть три особы, которые не смогли быть здесь сегодня с нами, — огласил Лоренс. — По техническим причинам их не пригласили. Все мои знакомые не могут поверить, что я живу с тремя кошками. Но это сущая правда! И праздник был бы не праздник, если бы мы о них забыли. Поэтому для меня большое удовольствие впервые представить вам в самом настоящем и юридически обязывающем смысле… Вашти Купер-Лерман!

Элисон подняла свой плакат: на нем была большая фотография Вашти с приподнятой на ходу лапкой. Кошечка с обожанием смотрела на гостей. Именно так, вне всякого сомнения, она позировала фотографу.

— О Вашти вам необходимо знать три вещи, — произнес Лоренс. — Первое: она красива. Второе: она знает, что она красива. И третье: она знает, что вы знаете, что она красива.

Все засмеялись, хотя далеко не так громко, как я.

— Следующая, — продолжил Лоренс, — впервые законно и официально… Скарлетт Купер-Лерман!

Алекс поднял свой постер. На снимке Скарлетт лежала на боку и, приподняв голову, завороженно всматривалась вдаль.

— С этой кошкой я живу три года, — сказал Лоренс, — и только на прошлой неделе она впервые позволила себя погладить.

Бедняжка Скарлетт! Обречена на вечное непонимание.

— И наконец последний по счету, но не по значимости, кумир семьи, наш Супергерой и Сорвиголова, воистину самый хладнокровный кот в городе… Гомер Купер-Лерман!

Закери поднял фото Гомера, который пытливо принюхивался к объективу фотоаппарата.

— И он слепой! — объявил Закери с гордостью. — Он слепой, но может сам гулять по дому, и все такое прочее!

Присутствующие одобрительно засмеялись и захлопали; раздались приветственные восклицания. Гомеру впервые устроили официальную овацию.

— Это кот, который знает, как жить, — провозгласил Лоренс. — Весь этот огромный мир он вмещает в свою крошечную головку, и, просто глядя на него, вы можете сказать, что каждая секунда его жизни — это приключение. Мне бы только хотелось, — подвел черту Лоренс, — чтобы я мог видеть то, что этот кот слышит.

Впервые Гомера описывал в моем присутствии другой человек, впервые это не я рассказывала и отвечала на вопросы о нем. Но если бы меня в тот вечер спросили: «Что вы имеете в виду, когда говорите, что у него нет глаз? Как же он передвигается? Как может кот жить без глаз?», — то мой ответ был бы иным, и бесконечно проще, чем тот набор ответов, которые я обыкновенно давала.

Я — глаза Гомера. А он — мое сердце. И наконец мы оба — я и Гомер — нашли человека, у которого сердце достаточно большое, чтобы вместить нас всех.