Одиссея генерала Яхонтова - [16]

Столпившись у карты России, дипломаты с ужасом осознавали случившееся.

— Ну вот, «товарищи» и доигрались, — сдержанно сказал Крупенский, но другие не могли удержать себя в руках.

— С какой стати большевики продают Россию?

— Вот кухарки и управились с государством…

Заместитель Яхонтова полковник Подтягин плакал, не стыдясь слез. А Виктор Александрович вспоминал, как всего пять месяцев тому назад в Таврическом дворце он слушал выступление Троцкого. Он четко помнил его ладную, чуть полноватую фигуру, театрально встрепанные волосы, блеск пенсне, белоснежный платок, которым оратор промокал лоб, его по-актерски отточенные жесты, безусловно эффектное красноречие и задавал себе тот же вопрос: почему, кто дал право этому субъекту ревизовать многовековую российскую историю? Кто дал ему право зачеркивать результаты ратных и государственных трудов Петра, Екатерины, Богдана Хмельницкого, Румянцева, Суворова, Ермолова, кто дал ему власть сделать бессмысленным подвиг Брусилова, кто? Ответа Виктор Александрович не находил.

Понимая бессмысленность своего жеста, Яхонтов все же собрал офицеров и предложил послать в Петроград протест. Как и в декабре, Петроград откликнулся оперативно. Яхонтову предлагалось прибыть на берега Невы и предстать перед революционным трибуналом. В тот же день поступила вторая телеграмма. Всем офицерам старше 37 лет разрешалось уйти со службы, более молодым — по болезни. Яхонтов тут же отправил прошение об отставке в связи с состоянием здоровья. Из Петрограда сообщили, что на его место назначается гражданин Будберг, которого Яхонтов хорошо знал как генерала и барона. Сейчас эти его переговоры с властями, которые он не признавал, могут показаться странными, но именно так все это и происходило. Советская власть старалась сохранить на службе специалистов из всех министерств. Увы, немногие откликнулись на этот зов. Не откликнулся и Яхонтов…

Крупенский с облегчением узнал об уходе Яхонтова. Военный атташе, не склонный заниматься организацией интервенции, был послу не нужен. Но дипломат есть дипломат — он, конечно, изобразил искреннее сожаление.

— Виктор Александрович, — сказал посол на прощание, — хоть вы теперь и частное лицо, сделайте милость, неволить не могу, прошу, очень прошу, когда прибудет этот большевистский барон, встретьте его и скажите, что мы его не примем.

И вздохнул:

— Наверное, вы правы. В это сумасшедшее время от российских дел лучше держаться подальше.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ В лабиринте

«Намерен задержаться в Америке и Европе»

Бывший барон, а ныне гражданин Будберг беззаботно рассмеялся, когда встретивший его Яхонтов предупредил старого знакомца, что Крупенский откажется от сотрудничества с большевистским посланцем.

— Разумеется, разумеется, генерал, — изящно грассировал барон. — Но надо было как-то вырваться из этого кошмара. Вот и весь секрет моей службы у «товарищей»…

— Вы намерены обосноваться в Японии, барон?

— О, сначала надо осмотреться, отоспаться, простите, отмыться, а потом решать.

— А я уезжаю, барон. В Америку. И спросил я о ваших планах не случайно. Сегодня распродажа моего имущества, и если вас что-то интересует…

— О, премного благодарен. Но вряд ли есть смысл устраиваться где-то надолго. Большевики обречены. На юге против них грозная сила — Корнилов остается знаменем порядка. С севера нависают финны, на Урале — Дутов, Сибирь практически не связана с Европейской Россией. Уверяю вас, генерал, большевистский анекдот скоро будет досказан. Буду молить бога, чтобы они не успели разграбить мою петербургскую квартиру.

На распродажу яхонтовской коллекции восточных ковров, бронзы, фарфора, парчи и оружия собрался весь токийский бомонд. В скудной развлечениями жизни дип-корпуса аукционы всегда вызывали большой интерес. Но на «свой» аукцион Яхонтовы не пошли. Что ни говори, а было грустно. Кстати, посол Французской Республики так и не смог купить коллекцию ковров, о которой он мечтал. Его переиграл доктор Джонсон из британского посольства, оказавшийся хорошо осведомленным о яхонтовских коврах. Аукцион прошел весьма успешно, и Яхонтовы получили изрядную сумму. Даже подержанный автомобиль удалось продать за двойную цену — во время войны импорт авто был практически прекращен. Продал Яхонтов и письменный стол из кабинета, за которым так чертовски удобно было работать. Не ехать же в Америку со столом! Из всего кабинета в дорожный чемодан была уложена только тщательно завернутая в рисовую бумагу благодарственная солдатская грамота в рамке…

Отъезд Яхонтовых вызвал в кругах дипкорпуса оживленные пересуды. Назывались самые фантастические планы русского генерала, говорили даже, что он решил помириться с большевиками и вернуться в Россию. Виктору Александровичу стало известно, что о нем активно наводит справки сам шеф полиции. Это было неприятно. И Яхонтов решил положить конец пересудам, рассказав о своих планах через газету. Он выбрал «Джапан адвертайзер». Из выходивших на английском языке она была самой читаемой.

«Я действительно собираюсь в Россию, — писал Яхонтов, — так как всякий русский человек, искренне любящий свою Родину, рано или поздно возвращается домой и старается сделать для своей страны все, что в его силах. Однако до возвращения домой я намерен задержаться в Америке и Европе. Я намерен предложить союзникам, общему делу Антанты свое воинское умение и даже свою жизнь. Я докажу, что русские верны своему слову, что далеко не все они — предатели, изменяющие слову и общему делу союзников».