Одиссея для двоих - [10]

Его новые чемоданы оказались неподъемной тяжести, и пришлось подозвать карлика с сероватым лицом в форменной фуражке:

— Носильщик!

Карлик с угодливой улыбкой подхватил чемоданы и направился к выходу.

— Нет, нет, — остановил его Мишель. — Не туда! Нам в главный зал!

Носильщик привычно двигался через толпу, покрикивая фальцетом: "Дорогу! Дорогу!". Мишель следом за ним прошел по коридору, где стены были сплошь оклеены рекламными плакатами, превозносящими туристские достопримечательности сотни планет, и оказался в главном холле.

Это был круглый зал; по его периметру располагались витрины, рестораны и киоски с почтовыми открытками. В центре зала бил фонтан, а в его бассейне жабы с золотыми головами насвистывали простенькую мелодийку.

Мишель велел сложить багаж на террасе одного из многочисленных кафе и расплатился. Карлик поблагодарил, оставил на столике рекламный проспект какого-то отеля и исчез.

Мишель, улыбаясь, проводил его взглядом. Он любил этих уроженцев Смарагде, расу почти человеческую, с легкостью приобщившуюся к цивилизации. Особенно импонировало ему чувство собственного достоинства серых карликов. Богач или бедняк, миллиардер или простой грузчик, даже нищий — они никогда не теряли своего рода благородства в облике. Чаевые и милостыню они принимали царственным жестом, а руководящие функции исполняли без тени высокомерия.

Даже этот носильщик наверняка откладывал чаевые, чтобы иметь возможность окончить институт или в более отдаленном будущем заняться бизнесом. Через несколько лет он наверняка будет адвокатом или врачом, а то и хозяином гостиничного комплекса или директором фабрики.

Цеподов, напротив, Мишель терпеть не мог. Он не относился с предубеждением к представителям развитых негуманоидных рас, однако всегда считал, что от цефалоподов — головоногих созданий — нельзя ждать ничего хорошего. У них все было наоборот: и мысли, и чувства.

В естественном состоянии цепод очень напоминал осьминога с четырьмя конечностями. Однако некоторая склонность к подражанию заставляла их принимать внешность человека. Двое щупалец просовывались в рукава пиджака, в то время как остальные двое обвивалось вокруг массивных металлических костылей, укрытых в штанинах брюк и в обуви. Под одеждой в средней части туловища практически ничего не было, и их небольшое мешковидное тело, состоящее из головы и двухкамерного зоба, целиком выступало из воротника рубашки.

До появления на Смарагде людей цеподы угнетали серых карликов. Все знали об их врожденной склонности к насилию и обману, однако после заключения Договора 640 года, который передал цеподам в безраздельное и вечное пользование один из четырех континентов Смарагда, было решено все предать забвению. Тем не менее многие цеподы пытались жить среди людей, а либерализм правительства способствовал, по крайней мере до определенного времени, тому, что они вели себя как порядочные граждане.

Мишель очнулся и огляделся кругом. Он уже начинал беспокоиться. Он совсем уж было собрался заказать себе что-нибудь, чтобы убить время, но тут появился сияющий Иоганн.

— Бог мой, какая встреча! Вы ли это, мсье Барт! — возопил Иоганн совершенно искренне. — Давно вы здесь?

— Какое счастье, что я вас встретил, — отвечал Мишель, пожимая его руку. — Мне позарез нужен толковый гид. Здесь многое переменилось с тех пор, как я в последний раз приезжал сюда!

— Ну так идемте, машина нас ждет! Разрешите, я помогу вам донести чемодан…

— Мог бы взять и оба, — проворчал Мишель вполголоса. — Ты что туда напихал? Будто свинец! Ты сделал это нарочно. Носильщик чуть спину себе не сломал!

Иоганн ухмыльнулся и потащил чемодан к выходу. Они вышли на автостоянку, расположенную над морем. Иоганн бросил оба чемодана на заднее сиденье машины и сел за руль. Мишель расположился рядом.

Машина развернулась и плавно скользнула по рампе на бесконечный бульвар, тянущийся вдоль красных пляжей.

Теперь приятели могли поговорить без помех. Мишель вынул зажигалку и коснулся кончиком сигареты огненного язычка. Иоганн покосился на него и спросил:

— Получил сообщение?

— Да, только слишком поздно, — признался Мишель. — Те, кто на меня покушался, оказались проворней. Мне также было приказано связаться с Центром, но я еще ничего не сделал. Зато сэкономил на подпространственной связи: по десять тысяч за слово. В конце концов, я же умер! А покойникам вредно пользоваться телефоном.

— Я все сделал. Они уже знают, что ты спасся.

— А у вас что новенького?

Иоганн вздохнул.

— Нетрудно догадаться. Если обратились за помощью к такому асу, как великий Мишель, значит дела обстоят исключительно паршиво.

— Спасибо за комплимент.

— Не обольщайся, тебе еще придется побеспокоиться о своей репутации. Только в течение последнего месяца исчезло семьдесят человек! Исчезли бесследно, как сквозь землю провалились!

Мишель присвистнул.

— Черт побери! Семьдесят человек! Наверное, нелегко было сохранить это в тайне?

— Ты уже что-нибудь слышал?

— Слишком сильно сказано. Еще на борту звездолета в моем присутствии трое с Розовой Луны упоминали об исчезновениях в разговоре, и я навострил уши. В моем положении не стоило расспрашивать о подробностях, а разговор был короткий.