Одинокое путешествие на грани зимы - [24]
Когда совсем стемнело, Ефимов заглушил мотор и взял в руки весло. Неприятно тихо стало. Ночь была темная, без луны, но какой-то свет сочился с неба. Очертания склоненных над водой деревьев, под которые ему никак не надо было, различались. Перекаты журчали, их рябь иногда бывала видна, а иногда нет, он застревал на мелком, вылезал осторожно за борт и тянул лодку по черноте. Так он проплыл четыре или пять поворотов. Дождь временами прекращался, становилось тихо, тяжелые капли гулко падали с деревьев.
Справа серой полосой обозначилась узенькая косичка. С воды понятно было, что деревьев на ней нет. Ефимов причалил, прошел, щупая ногами место под палатку, дождь как раз припустил, палатку ставить было некуда, везде была мелкая, по колено, ивовая поросль, но это уже было не важно.
Он разгрузился прямо на кусты, нацепил фонарик на лоб, прикрыл все тентом. Дождевик мешал, он снял его, зная, что через полчаса или чуть больше заберется в палатку и там будет сухо. Он ходил в напитанный, как губка, мокрый лес, ощупью, искал ногами и пилил валежины, таскал их, скользкие и грязные, и растягивал палатку. Перчатки совсем порвались, и их пришлось бросить.
Наконец палатка встала как надо, растяжки и ткань упруго гудели под дождем, он ее хорошо не видел, но чувствовал, что это излишество, почти уже искусство, и был доволен. Можно было и забираться внутрь, он прилично промок, но настроение было такое, что он стал пилить и колоть дрова. И когда все это проделал, дождь кончился.
Костер разгорался, а Иван подкладывал и подкладывал. Вскоре все стало видно: плохонькую, заросшую тальниками косу, строго натянутую палатку у самой воды и даже оранжево бликующие от костра стволы тополей у него за спиной по краю леса. Ефимов подрубил кусты у входа в палатку, занес сумки в тамбур. Подумал и достал бутылку. Есть не хотелось. Чурбак поставил к огню.
Он сидел мокрый, конечно, но все было очень неплохо. Огонь взлетал выше головы. Он сразу сделал хороший глоток. Пар шел от штанов и свитера.
Иван грел руки, кружку с вискарем и расслабленно думал о том, зачем он здесь. Сидит на мокрой ночной косе, жжет костер.
Ему не дома было плохо, ему здесь было хорошо. Вот что! За этим странным одиночеством он сюда и ехал. При котором он ни разу не ощутил себя брошенным и никому не нужным. У него здесь были другие отношения, и они ему нравились.
Так он просидел долго. Просто глядя в огонь. Виски кончился. Дрова тоже.
Ефимов пил чай и рассматривал свой ночлег на узкой мокрой полоске берега: кусты, вырубленные и отброшенные на другие кусты, выгоревший круг большого костра, палатка у самой воды. В нормальных условиях и не глянул бы сюда, не то что ночевать.
Ему было немного жаль, что так пришлось… Места стоянок хорошо запоминаются. Пока лагерь, то, другое, у костра возишься… вечерняя зорька, утром солнца ждешь из-за горы… Много красивых мест осталось в памяти. Это, наверное, не останется. Так он думал, прихлебывая из кружки. Тут и запоминать-то нечего. Как невзрачный, неяркий человек, встретившийся в жизни и помогший тебе… Не помнишь его потом. И даже почему-то не стыдно.
Он собрался, слил воду из лодки. Загрузил все. Пустая, косичка стала совсем скучной… а он все смотрел на нее и не отчаливал.
Он не проплыл и сотни метров, река плавно огибала отличную стоянку — просторный, хороший мыс с чьим-то старым кострищем. Ефимов не завидовал этому месту, усмехнулся только, как распоряжается им судьба. Вчера ночью ей надо было поступить с ним так.
Лена по-прежнему катила лесная, неторопливая. Елки и сосны замерли по самым берегам, какие-то клонились к реке, а часто и лежали в воде — зеленые и живые, в их струящейся, журчащей тени стояли жирные осенние ленки. Ефимов обруливал деревья, ленки осторожно отходили в сторону. Небо слегка хмурилось, иногда ему казалось, что распогодится, иногда — что так все и провисит до вечера.
Через два километра у воды в окружении старых елей стояло зимовье. Иван знал о нем, оно было отмечено на карте, в первый сплав они тут ночевали, но почему-то глазам своим не верил. Хорошее, удобное. Он заглушил мотор и медленно сплывал мимо. Вспоминал вчерашний дождь. Неплохо было бы под крышей оказаться, печку растопить…
Едва Ефимов проплыл зимовье, врезал ливень. Он зачалился, накрыл вещи, дождевик не стал надевать — впереди голубели прорешки в облаках, завел мотор и заторопился по кипящей реке. Вскоре дождь отстал, солнце засверкало по воде, и от одного вида его лучей, а может, и на самом деле стало тепло. Берега парили, лодка быстро просыхала, вокруг веселело на глазах, стали попадаться отличные лесные поляночки. К одной из них он вскоре и пристал.
Берег был высокий и обрывистый, он ухватился за кусты, подтянул и коротко привязал лодку. Вылез на травянистую, поросшую низким багульником и вереском терраску. Собрал веток и, когда разгорелось, поставил котелок с водой. Улегся рядом на траву.
Ефимов любил такие места над речкой. Елки над головой острыми вершинами стремятся в небо, багульником пахнет, синий дым от костра стелется по реке. На замшелых каменных плитах неторопливо вьются зеленые водяные пряди. И как вода, прокатывающаяся через эти плиты, какие-то еще легкие волны прокатываются сквозь сознание и кажется, вот-вот что-то поймешь в этой жизни.
Книги Виктора Ремизова замечены читателями и литературными критиками, входили в короткие списки главных российских литературных премий – «Русский Букер» и «Большая книга», переведены на основные европейские языки. В «Вечной мерзлоте» автор снова, как и в двух предыдущих книгах, обращается к Сибири. Роман основан на реальных событиях. Полторы тысячи километров железной дороги проложили заключенные с севера Урала в низовья Енисея по тайге и болотам в 1949—1953 годах. «Великая Сталинская Магистраль» оказалась ненужной, как только умер ее идейный вдохновитель, но за четыре года на ее строительство бросили огромные ресурсы, самыми ценными из которых стали человеческие жизни и судьбы.
Икра и рыба в этих краях — единственный способ заработать на жизнь. Законно это невозможно. И вот, начавшееся случайно, разгорается противостояние людей и власти. Герои романа — жители одного из поселков Дальнего востока России. Охотники, рыбаки, их жены, начальник районной милиции, его возлюбленная, два его заместителя. 20 % отката. Секретарша начальника, буфетчица кафе, москвич-охотник, один непростой бич, спецбригада московского Омона. Нерестовые лососи, звери и птицы лесные. Снега, горы, солнце, остывающие реки и осенняя тайга.Читается роман, как детектив, но это не детектив, конечно… Это роман о воровской тоске русского мужика по воле.
Виктор Ремизов — писатель, лауреат премий «Большая книга» (2021) и «Книга года» (2021) за роман «Вечная мерзлота», финалист премий «Русский Букер» (2014), «Большая книга» (2014). В новую книгу вошли повесть, давшая название всему сборнику, и рассказы. Малая проза Виктора Ремизова уступает его большим романам только в объеме. В повестях и рассказах таятся огромные пространства и время сжато, но не из-за пустоты, а из-за насыщенности. Каждый рассказ — отдельный мир, где привычное для автора внимание к природе и существованию человека в ней вписано в сюжет, — и каждый ставит перед читателем важные вопросы: об отношении к жизни, к тому, что нас окружает, к настоящему и будущему, к тому, что действительно важно и достойно наполнять бытие.
Герои нового романа Виктора Ремизова «Искушение» пытаются преодолеть трудности, знакомые многим жителям страны. Но судьба сталкивает их с людьми и обстоятельствами, которые ставят перед ними большие и сложные вопросы жизни и любви. Банальные ситуации переворачиваются из-за небанальной реакции героев. В итоге – всем приходится пройти проверку сомнением и искушением.Роман вошел в шорт-лист премий «Русский Букер» и «Большая книга» 2016 года, а также в лонг-лист премии «Национальный бестселлер» 2017 года.
Это крепкая мужская проза. Но мужская — не значит непременно жесткая и рациональная. Проза Виктора Ремизова — чистая, мягкая и лиричная, иногда тревожная, иногда трогательная до слез. Действие в его рассказах происходит в заполярной тундре, в охотской тайге, в Москве, на кухне, двадцать лет назад, десять, вчера, сейчас… В них есть мастерство и точность художника и, что ничуть не менее важно, — внимание и любовь к изображаемому. Рассказы Виктора Ремизова можно читать до поздней ночи, а утром просыпаться в светлых чувствах.
Сначала мы живем. Затем мы умираем. А что потом, неужели все по новой? А что, если у нас не одна попытка прожить жизнь, а десять тысяч? Десять тысяч попыток, чтобы понять, как же на самом деле жить правильно, постичь мудрость и стать совершенством. У Майло уже было 9995 шансов, и осталось всего пять, чтобы заслужить свое место в бесконечности вселенной. Но все, чего хочет Майло, – навсегда упасть в объятия Смерти (соблазнительной и длинноволосой). Или Сюзи, как он ее называет. Представляете, Смерть является причиной для жизни? И у Майло получится добиться своего, если он разгадает великую космическую головоломку.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
Работа современного историка, с помощью документов и исторических свидетельств уточняющего устную историю восстаний в ГУЛАГе начала пятидесятых. Дается характеристика внутрелагерного расслоения заключенных (блатные, суки, мужики, политические, а также — русские, литовцы, украинцы и др.), анализируются причины восстаний, прослеживается их ход. Особое внимание уделено истории Кенгирского восстания.
Мемуарная проза сына одесского адвоката, первыми воспоминаниями которого (повествователя) была предвоенная Одесса и своеобразная, утраченная уже культура тогдашней интеллигентской жизни; затем — война, во время которой мальчик узнает, что значит быть евреем; попытки семьи выжить во время оккупации — мальчик уговаривает мать, что нас не убьют, но мать — убивают (отец как и многие из их окружения были репрессированы уже после войны). Завершается повествование 1945 годом, когда повествователю исполнилось восемь лет.
Прихотливый внешне, но логично выстраиваемый изнутри сюжет этого повествования образуют: эпизоды борьбы с контрреволюцией в 20-е годы и затопления деревень и сел под Рыбинское море в тридцатые; и — 2000-х тысячные, в которые действуют ученики известного кинорежиссера, внука знаменитого сталинского строителя и преобразователя природы, утилизатора тел умерших зэков и писателя-лауреата; внук же, в отличие от деда, стал «волшебником», как называют его ученики, создавшим свой мир, далекий от ожесточения отечественной истории; именно ему, впавшему на старости лет в нищету и беспомощность, пытаются помочь его бывшие ученики, по большей части несостоявшиеся кинорежиссеры.
Повествование о молодом человеке, неожиданно получившем странное наследство в виде открывшейся ему собственной родословной, и примеряющем его на себе, то есть пытающегося понять и почувствовать, что в нем сегодняшнем, интеллигентном горожанине начала ХХI осталось внутри от чуждых для него советских (энкаведешных) предков.