Одинокое путешествие на грани зимы - [22]
Тропа выводила на небольшую поляну, Иван остановился, не выходя на чистое, и стал смотреть. Метрах в пятидесяти на некрутом склоне шаталось дерево. Небольшая листвяшка вдруг начинала трястись среди других спокойных деревьев. Бык терся о нее рогами. Он не бодался, но именно терся, иначе легко сломал бы дерево. Однажды во время такой охоты Ефимов наткнулся на место драки двух быков. В радиусе пятнадцати-двадцати метров все было изрыто, мох сорван, не было ни одного дерева в кулак толщиной, все либо вырваны с корнем, либо сломаны. На больших деревьях красовались глубокие отметины и рваные канавы от могучих рогов.
Его бык так ярился, что к нему можно было идти. И Ефимов, щупая ногой мох, двинулся. Краем поляны вышел к сухой, каменистой протоке. Ее было не перейти — слишком открыто и слишком близко к быку. Он присел на колено, не зная, что делать, и тут за протокой треснул сучок и появился изюбрь. Так же как и Ефимов, не вышел на открытое, а встал в кустах. Грудь, шея и голова с небольшими, в четыре сабли идеально симметричными рогами торчали из кустов. Изюбрь стоял замерев, только уши настраивались то на речку, то на лес. Он вдруг наклонил голову и начал, Ивану показалось, чесаться, но это была маленькая, метра три высотой, хлюпенькая листвяшечка, о которую изюбрь, изогнувшись, терся серединой головы, тем местом, где у него сходились рога, и вся поза его была неловкая. Шагов двадцать до него было. Бык не заметил, как Иван поднял ружье и прицелился. Чуть-чуть кустики мешали… но пуля через них проходила…
В горе протрубил «главный», бык поднял благородную голову в сторону сопки. Иван стал медленно опускать ружье, следя за отвернувшимся изюбрем, ремень карабина зацепился, он чуть потянул на себя… Сам Иван не слышал звука, куст едва вздрогнул, несколько дождевых капель сорвалось сверху, а изюбрь исчез. Почти беззвучно. Пару раз хрустнуло только, причем второй раз уже далеко. Это было потрясающе — большое, в три раза больше Ивана животное неслышно и мгновенно исчезло в тайге.
Ефимов собирался потихоньку. Укладывал просохшие вещи, посматривал на небо в надежде на погоду. Красавца быка вспоминал, улыбался и думал, что как ни верти, а без выстрела нет охоты.
Дождь опять начал засевать мелким пшеном речку и тайгу. Моторчик сзади на малых оборотах стучал, светлая вертлявая струйка всплывала за ним пузырьками. Не скучно было. Посматривал по сторонам. Там вид открывался просторный на осенние сопки, тут листвяшки молодые и пушистые клонились над гладкой Леной, насорили тонких хвоинок-золотинок и вычертили затейливую нежно-желтую береговую линию по темному песку, или омут вдруг под ним тихо двигался вверх по течению, под толщей зеленой воды видно было, как торчат замытые стволы… Когда-то это было берегом. Бог весть когда, какой-то далекой полноводной весной натащило их в этот поворот… один слой замыло, потом другой, третий… сто, двести или триста лет назад.
Ефимов выключил мотор и сплывал не торопясь. На дождливые сопочки, на облака смотрел. Они плыли вместе с ним… Бесцельное и бездумное существование. Чем я отличаюсь от облаков или березового листика, плывущего рядом? — думал Иван. У меня сейчас, так же, как и у них, никаких дурацких желаний, я никому не могу причинить зла или огорчить…
Он представлял себя в привычном ему мире людей и понимал, что там у него никогда не получится жить так же… Там он был другим. С желаниями, планами и нуждами, которые не всегда совпадали с желаниями других людей.
Впереди открылся Сухой Лом. Речка упиралась в большой завал и почти вся ныряла под него. Только справа оставался проход. Иван вытащил лодку на косу перед самым заломом, здесь можно было порыбачить.
Дождик рябил поверхность, Иван прицелился, бросил, легкая белая вертушечка плеснулась точно перед заломом, перед бревном, под которое уходила гладь воды. Он подождал, пока блесна опустится на дно, и аккуратно повел. Дуга лески выпрямилась, он чуть отпустил, дал приманке замереть и даже спуститься по течению, снова повел… Он ждал этого удара! Их там было слишком много! Хариус, Иван не сомневался, что это он, отчаянно упирался, гнул и тряс кончик удилища, кидался в стороны, но леска была прочная, Иван уверенно выводил, и вот золотистый длинноперый красавец уже заскакал по мокрой гальке.
Три заброса подряд дали по рыбке, еще несколько штук пришли из-под другого берега, потом Иван промазал и зацепил блесну в заломе…
Рыбацкая страсть — штука труднообъяснимая. Что заставляет человека под дождем, когда рыба не особенно-то и нужна, а нужно как раз плыть, ловить и ловить? Привязывать новые блесны, мокнуть, ходить по берегу и искать лучшие места? Что, наконец, заставляет сложить спиннинг и взять удочку с мухой и обнаружить, что с этого берега ею ловить нельзя, а поэтому переплыть на залом, на мокрые, скользкие бревна, мимо которых и под которые прет вода?.. Безумие! — скажут спокойные люди и будут правы.
Иван осторожно шел по хлипким бревнам залома и вел лодку, придерживая за борт одной рукой. В другой была шестиметровая удочка, он следил, чтобы свисающая легкая дуга лески не задела за сучки залома. Оставалось пройти пару метров, когда он поскользнулся и провалился ногой внутрь залома. Борт лодки выскользнул из руки, и она стала уходить по струе. Он бросил удочку, выбрался на бревно — уже не догнать было. Иван, оскальзываясь и хватаясь за что придется, пошел в сторону быстро удаляющейся лодки. Прикидывая уже, как побежит за ней по берегу. Лена в этом месте разбивалась на множество лесных проток, ничего хуже нельзя было придумать…
Книги Виктора Ремизова замечены читателями и литературными критиками, входили в короткие списки главных российских литературных премий – «Русский Букер» и «Большая книга», переведены на основные европейские языки. В «Вечной мерзлоте» автор снова, как и в двух предыдущих книгах, обращается к Сибири. Роман основан на реальных событиях. Полторы тысячи километров железной дороги проложили заключенные с севера Урала в низовья Енисея по тайге и болотам в 1949—1953 годах. «Великая Сталинская Магистраль» оказалась ненужной, как только умер ее идейный вдохновитель, но за четыре года на ее строительство бросили огромные ресурсы, самыми ценными из которых стали человеческие жизни и судьбы.
Икра и рыба в этих краях — единственный способ заработать на жизнь. Законно это невозможно. И вот, начавшееся случайно, разгорается противостояние людей и власти. Герои романа — жители одного из поселков Дальнего востока России. Охотники, рыбаки, их жены, начальник районной милиции, его возлюбленная, два его заместителя. 20 % отката. Секретарша начальника, буфетчица кафе, москвич-охотник, один непростой бич, спецбригада московского Омона. Нерестовые лососи, звери и птицы лесные. Снега, горы, солнце, остывающие реки и осенняя тайга.Читается роман, как детектив, но это не детектив, конечно… Это роман о воровской тоске русского мужика по воле.
Виктор Ремизов — писатель, лауреат премий «Большая книга» (2021) и «Книга года» (2021) за роман «Вечная мерзлота», финалист премий «Русский Букер» (2014), «Большая книга» (2014). В новую книгу вошли повесть, давшая название всему сборнику, и рассказы. Малая проза Виктора Ремизова уступает его большим романам только в объеме. В повестях и рассказах таятся огромные пространства и время сжато, но не из-за пустоты, а из-за насыщенности. Каждый рассказ — отдельный мир, где привычное для автора внимание к природе и существованию человека в ней вписано в сюжет, — и каждый ставит перед читателем важные вопросы: об отношении к жизни, к тому, что нас окружает, к настоящему и будущему, к тому, что действительно важно и достойно наполнять бытие.
Герои нового романа Виктора Ремизова «Искушение» пытаются преодолеть трудности, знакомые многим жителям страны. Но судьба сталкивает их с людьми и обстоятельствами, которые ставят перед ними большие и сложные вопросы жизни и любви. Банальные ситуации переворачиваются из-за небанальной реакции героев. В итоге – всем приходится пройти проверку сомнением и искушением.Роман вошел в шорт-лист премий «Русский Букер» и «Большая книга» 2016 года, а также в лонг-лист премии «Национальный бестселлер» 2017 года.
Это крепкая мужская проза. Но мужская — не значит непременно жесткая и рациональная. Проза Виктора Ремизова — чистая, мягкая и лиричная, иногда тревожная, иногда трогательная до слез. Действие в его рассказах происходит в заполярной тундре, в охотской тайге, в Москве, на кухне, двадцать лет назад, десять, вчера, сейчас… В них есть мастерство и точность художника и, что ничуть не менее важно, — внимание и любовь к изображаемому. Рассказы Виктора Ремизова можно читать до поздней ночи, а утром просыпаться в светлых чувствах.
Если в двух словах, то «желание исчезнуть» — это то, как я понимаю войну.
С Вивиан Картер хватит! Ее достало, что все в школе их маленького городка считают, что мальчишкам из футбольной команды позволено все. Она больше не хочет мириться с сексистскими шутками и домогательствами в коридорах. Но больше всего ей надоело подчиняться глупым и бессмысленным правилам. Вдохновившись бунтарской юностью своей мамы, Вивиан создает феминистские брошюры и анонимно распространяет их среди учеников школы. То, что задумывалось просто как способ выпустить пар, неожиданно находит отклик у многих девчонок в школе.
Эта книга о жизни, о том, с чем мы сталкиваемся каждый день. Лаконичные рассказы о радостях и печалях, встречах и расставаниях, любви и ненависти, дружбе и предательстве, вере и неверии, безрассудстве и расчетливости, жизни и смерти. Каждый рассказ заставит читателя задуматься и сделать вывод. Рассказы не имеют ограничения по возрасту.
«Шиза. История одной клички» — дебют в качестве прозаика поэта Юлии Нифонтовой. Героиня повести — студентка художественного училища Янка обнаруживает в себе грозный мистический дар. Это знание, отягощённое неразделённой любовью, выбрасывает её за грань реальности. Янка переживает разнообразные жизненные перипетии и оказывается перед проблемой нравственного выбора.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Рассказ. Случай из моей жизни. Всё происходило в городе Казани, тогда ТАССР, в середине 80-х. Сейчас Республика Татарстан. Некоторые имена и клички изменены. Место действия и год, тоже. Остальное написанное, к моему глубокому сожалению, истинная правда.
Работа современного историка, с помощью документов и исторических свидетельств уточняющего устную историю восстаний в ГУЛАГе начала пятидесятых. Дается характеристика внутрелагерного расслоения заключенных (блатные, суки, мужики, политические, а также — русские, литовцы, украинцы и др.), анализируются причины восстаний, прослеживается их ход. Особое внимание уделено истории Кенгирского восстания.
Мемуарная проза сына одесского адвоката, первыми воспоминаниями которого (повествователя) была предвоенная Одесса и своеобразная, утраченная уже культура тогдашней интеллигентской жизни; затем — война, во время которой мальчик узнает, что значит быть евреем; попытки семьи выжить во время оккупации — мальчик уговаривает мать, что нас не убьют, но мать — убивают (отец как и многие из их окружения были репрессированы уже после войны). Завершается повествование 1945 годом, когда повествователю исполнилось восемь лет.
Прихотливый внешне, но логично выстраиваемый изнутри сюжет этого повествования образуют: эпизоды борьбы с контрреволюцией в 20-е годы и затопления деревень и сел под Рыбинское море в тридцатые; и — 2000-х тысячные, в которые действуют ученики известного кинорежиссера, внука знаменитого сталинского строителя и преобразователя природы, утилизатора тел умерших зэков и писателя-лауреата; внук же, в отличие от деда, стал «волшебником», как называют его ученики, создавшим свой мир, далекий от ожесточения отечественной истории; именно ему, впавшему на старости лет в нищету и беспомощность, пытаются помочь его бывшие ученики, по большей части несостоявшиеся кинорежиссеры.
Повествование о молодом человеке, неожиданно получившем странное наследство в виде открывшейся ему собственной родословной, и примеряющем его на себе, то есть пытающегося понять и почувствовать, что в нем сегодняшнем, интеллигентном горожанине начала ХХI осталось внутри от чуждых для него советских (энкаведешных) предков.