Одинокий волк - [38]

А может, она ошиблась? В конце концов, откуда ему знать о поцелуях? Он дважды видел, как она целовалась с Чарльзом, у него на глазах она много раз целовала Сэма, хотя это было совсем другое дело. Возможно, он видел, как она целовала Филипа и даже тетю Эстеллу. И отца.

Нет, если хорошенько подумать, Майкл знал не так уж мало.

Но она придавала происходящему слишком большое значение. Все это невыносимое напряжение исходило не от Майкла, а от нее самой. Он просто сидел и теперь уже смотрел куда-то вбок, его смуглый, чистый профиль был прекрасен в полутьме. Задыхаясь от собственной дерзости. Сидни наклонилась к Майклу и прижалась губами к его твердой щеке.

Он сидел совершенно неподвижно, только длинные ресницы часто-часто вздрагивали. От него пахло мылом, сосновой хвоей, чистым, мужским потом.

– Спасибо, – повторила Сидни и легонько прижалась щекой к его щеке.

Ей хотелось продлить это мгновение, но Майкл, казалось, никак не реагировал на происходящее. Он по-прежнему сидел как каменный и продолжал молчать. Сидни в растерянности отодвинулась. Сердце у нее бешено стучало. Он не хотел даже взглянуть на нее. Сидни коснулась его руки и тотчас же неловко и торопливо встала. Глупо было бояться Майкла, но ей все-таки стало страшно. Ее охватил панический страх перед чем-то темным, диким и непредсказуемым. Он сидел, вцепившись побелевшими руками в скамейку, и она понятия не имела, можно ли доверять его самообладанию.

– Ну что ж, мне, пожалуй, пора. Уже поздно, и моя тетя…

Сидни сделала глубокий вздох. Взгляд Майкла пронзал ее насквозь. Ее смущение и бессвязный лепет не сбили его с толку. Он понял ее страх и принял его как должное. Одобрил его.

Это испугало ее еще больше.

Она протянула ему руку и тут же уронила ее.

– Доброй ночи, Майкл, – сказала она, стараясь, чтобы голос звучал легко и беспечно, как будто ничего не случилось.

Но ее беспечность была притворной, и Сидни почувствовала, что Майкл это знает.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В новой гостиной Майкла были часы. Они висели на стене, деревянный хвост за стеклянной дверцей качался взад-вперед днем и ночью, не переставая, черные узкие палочки двигались кругами по цифрам и показывали, который час. Черные палочки показывали одно, но стоило отвернуться, чтобы надеть рубашку или причесать волосы, а потом посмотреть еще раз, как они оказывались на другом месте. Теперь он точно знал, что они все время двигаются, потому что наблюдал за ними. Медленно, очень медленно, как луна или появляющиеся в ночном небе звезды. Надо было быть терпеливым и следить, не отрывая глаз, как во время охоты на кролика, когда сидишь и ждешь, когда же он наконец высунет нос из норки, чтобы его схватить. И еще в его гостиной была мебель. Очень много мебели, тяжелой и темной, сделанной из дерева, но пахнущей маслом и воском. К стенам была приклеена бумага с одной и той же повторяющейся картинкой – пучок синих цветов, незнакомых ему, а может быть, и ненастоящих. У людей было много всего ненастоящего, перевязанных белыми ленточками. У него был письменный ста и два стула, застекленный шкафчик, книги, которые он не умел читать, ваза с засушенными цветами и стеблями тростника, а главное – окно, не забитое доской.

В спальне у него был большой стоячий ящик для одежды с зеркалом на дверце, в котором он мог увидеть все свое тело, если бы захотел. И еще кресло, которое покачивалось взад-вперед, когда он в нем сидел. Но звук получался слишком громкий; Майкла это беспокоило, и он никогда не садился в это кресло.

Над его кроватью была матерчатая крыша, а из-под кровати вдвигалась другая кровать, поменьше, так что при желании можно было сделать две кровати, но Майкл не пользовался ни одной из них. Каждую ночь он снимал тяжелое покрывало с большой кровати и сворачивался на нем клубком на полу, а каждое утро опять расстилал его на кровати.

В этот вечера доме было тихо. Сэм ушел спать (с его уходом всегда становилось тише), но сегодня была и другая причина: Сидни и Филип отправились на выставку. Дома остались только профессор Винтер и тетя Эстелла, то есть мисс Винтер. Сперва профессор Винтер тоже собирался пойти вместе с Филипом и Сидни, но тетя сказала: «Я не останусь одна в доме с этим человеком». Она в думала, что Майкл услышит, но голос у нее был, как у вороны, он мог бы его расслышать, даже находясь под водой. Два дня назад он слышал, как она сказала: «Манеры у него ужасающие», когда Сидни пригласила его пообедать вместе со всей семьей. С тех пор он ел один у себя в комнате.

Ступени заскрипели. Его комната была на первом этаже, но он всегда знал, когда кто-нибудь спускался или поднимала по лестнице. Он прислушался; профессор Винтер то-то говорил своей сестре. «Ну, если они опаздываю, то лишь по твоей вине, – ответила она. – Если бы ты посадил Филипа под замок, как я советовала, он сегодня вообще никуда бы не поехал». Профессор Винтер сказал что-то еще. «Что ж, хорошо, что хоть один из твоих детей достаточно благоразумен», успел расслышать Майкл прежде, чем голоса стали совсем невнятными.

Он услыхал, как наверху хлопнула одна дверь, потом другая. Под его дверь проник острый сладковатый запах, означавший, что кто-то выключил газовый свет. Весь дом скрипел и потрескивал. Мотылек бился в стекло его окна, комар укусил его в руку и улетел, пока Майкл не успел его прихлопнуть. Часы мерно тикали. Дом погрузился в сон.