Одинокий друг одиноких - [22]

Советский режим стал, как и всякий тоталитарный строй, ложной опорой миллионов одиночеств, на самом же деле их мясорубкой, конвейерной фабрикой разобщенных человеко-деталей, массовой расчлененкой.

Я это сызмальства ощутил собственной шкурой, всосал в печень, впитал в кости — кошмарное, все еще длящееся похмелье после великой пьянки — бредового обольщения революционным единством трудящихся…

из реквиема василию симочкину

Дядя Вася Симочкин — родственник мой с маминой стороны, я не помню его лица, но ощущаю присутствие в душе. Был земляком и другом Никиты Хрущева, перед расстрелом писал ему безответно…

…те голоса всходили как колосья

на ним нашей серой и сырой,

и волчье бешенство, и верность песья

искали, как заткнуть дыру дырой…

Наш лицедей един во многих лицах:

он там и здесь, он против, он и за,

и правда есть в зобу, и небылица,

и детские невинные глаза,

и покаяние до нужного предела

и в нужный срок…

(Все зарастет быльем,

чего там…) Шеф особого отдела

торгует нижним сталинским бельем…

Я был младенцем вдохновенно глупым

в тот год тигриный,

год тридцать восьмой.

А дядя Вася экономил трупы

собак и кошек.

В этот год домой

оттуда, где он был,

не возвращались.

Без передач.

Свиданья запрещались.

Записка сыну:

Верю, мальчик мой,

ты понимаешь.

Что бы ни случилось,

не унывай. Уроки извлеки.

А маме передай, чтоб подлечилась

и не боялась, это пустяки,

все не сегодня-завтра прояснится, и мы…

Обрыв.

Упавшая ресница и след чужой засаленной руки.

ЭТИХ СЛОВ НЕ УСЛЫШАТ

ЭТИХ СТРОК НЕ ПРОЧЕСТЬ

ЭТИ ПИСЬМА НЕ ПИШУТ

ЭТИХ СУДЕБ НЕ СЧЕСТЬ

ЭТОТ СНЕГ НЕ РАСТАЕТ

ЭТИ КОСТИ НЕ ПРАХ

К ЕСТЕСТВУ ПРИРАСТАЕТ

СЕРЫЙ СТАЛИНСКИЙ СТРАХ

НЕ ЗАБУДЬ ЭТО БЫЛО

ЭТО НАШИ ДЕЛА

ИХ НАИВНОСТЬ УБИЛА

НАС НАИВНОСТЬ СПАСЛА

Большой работник, добрый дядя Вася,

веселый, светлый, статный как каштан,

уверен был в своем рабочем классе,

поскольку с детства, бос и голоштан,

изведал все превратности и нужды,

которые другим прослойкам чужды,

и в паспорте имел хороший штамп.

А я почти не помню. Я теряюсь

в догадках и домысливаю суть.

Я, как психолог, удовлетворяюсь

идеей, что и я когда-нибудь…

А голоса ложатся как колосья,

и не собрать для деток урожай.

Российская судьба — чересполосье,

люби его, сынок, и уважай,

в России мы, сынок, не умираем,

а прячемся, застигнутые тьмой,

как малыши в песочнице — играем,

пока светло и не зовут домой…

…Два запредельных полюса, два великих иномерных магнита растягивают молекулы человеческих одиночеств в разные стороны. Непроницаемо-черное одиночество сатаны. Ослепительно-белое одиночество Бога. Противосущности эти входят в людей и воплощаются избранниками истории с особой силой и ясностью. Два сатанинских одиночества XX века, два раздувшихся одиночества: Гитлера и Сталина — рука Провидения сшибла, как ясно теперь, для скорейшего уничтожения одного из них.

Оба опирались на ложные фантомные общи и намесили кровавые множества разобщенностей, горы одиночеств…

…Мы обязательно еще обратимся к социально-психологическому уровню изучения Страны Одиночества, всмотримся в него и стихами, и прозой, мой Друг, а сейчас вернемся к нашим молекулам.

гомо одинокус

по мотивам из «Цвета судьбы»

Однажды при мне друг-геолог вдруг прямо на шоссейной дороге поднял какую-то невзрачную каменюку и начал раскалывать всегда бывшим при нем геотопориком.

— Что ты делаешь? — спросил я.

— Деньги зарабатываю, — деловито ответил друг и показал камень на расколе.

Я ахнул — дивная красота! Хризолит?..

Подумал чуть позже: и человеки многие так же вот пропадают одиноко в придорожной пыли. На вид — серый булыжник, лужица с ножками или тускленькая стекляшка, уныло глядящая со своей обочины на кусочек неба… Все мимо проходят, а кто и плюнет, и пнет… Внутри — красотища, богатство сказочное, а никто понятия не имеет и сам не ведает. Только чье-то чутье и особый опыт могут такую безликую драгоценность раскрыть…

Есть Бродячие Клады. Сами себя ищут. Солидные Чемоданы считают их сумасшедшими.

Есть существа, заключающие в себе божественные дары: ясновидцы, гении творческой изобретательности, музыки и поэзии, артистизма, пластичности, гении сострадания, гении любви, гении ласки…

Но нет в них энергии самораскрытия и самоутверждения, нет пробивного порыва к завоеванию рынка жизни — напора, часто присущего здоровым заурядным созданиям.

А есть — одиночество..

Всеведение

знаю, ты во всех,

ты переулок мой и дом соседний,

и первая слеза, и первый смех,

и первый поцелуй, и взгляд последний…

Расколото сызмальства на куски,

по одному на единицу крика,

ты плачешь и спешишь, как земляника,

засеивать пожарища тоски…

Разбрызгано, как праздничный огонь,

по искорке на каждую ладонь.

Всеведение — да — твои осколки

я нахожу впотьмах на книжной полке,

в морской волне, в заброшенном саду,

в зрачках звериных,

в розах озаренных,

в узорах сна, в предутреннем бреду,

в оставленных кострищах,

в женских стонах,

в видениях на мраморной стене…

Ты догораешь там, в последнем сне,

ты улетаешь, сказочная птица,

а я вдогонку за тобой пуститься

всю жизнь готовлюсь…

Осколок Бога, оторвыш вселенной, тысячеликий Гомо Одинокус являлся ко мне в облике душевнобольного, величался невротиком, именовался психастеником, депрессивником…