Одинокая леди - [48]

Она отогнала воспоминания волевым усилием и посмотрела на часы, висящие на стене напротив ее больничной кровати. Было уже четыре часа дня.

Ее соседка давно покинула больничные стены, и из всех сегодняшних пациентов осталась лишь она одна.

Вошел врач и сел рядом с кроватью на ослепительно белый треногий табурет. Посмотрел внимательно сквозь сильные линзы очков на Джери-Ли, улыбнулся. Из-за этих линз глаза его казались огромными.

— Ну-с, как мы себя чувствуем?

— Подыхаю от скуки, — сказала она. — Когда мне можно убираться отсюда?

— Прямо сейчас. Я только подпишу историю болезни и заполню документы на выписку...

Он взял температурную карточку, закрепленную в ногах кровати, сделал какую-то отметку и нажал кнопку вызова сестры.

Сразу в дверях возникла крупная чернокожая добродушная сестра.

— Да, доктор? — сказала она.

— Мисс Рэндол может идти домой, — сообщил он ей. — Помогите ей, пожалуйста, собраться.

— Да, доктор, — сказала она и обратилась к Джери-Ли:

— Там, внизу, мэм, джентельмен в комнате ожидания сидит с двенадцати, ждет вас.

— Что же вы мне не сказали?

— Он сказал, что не торопится, может подождать, не хочет вас тревожить, — сестра прошла в крохотную комнатку для одежды, достала вещи Джери-Ли и принялась раскладывать их на постели. — А теперь, дорогая, разрешите, я помогу вам встать с постели.

— Я вполне оправилась, — ответила Джери-Ли, во когда встала на ноги, то внезапно почувствовала слабость и ухватилась за протянутую черную руку сестры. — Спасибо, сестра.

Та широко улыбнулась.

— Через минутку все будет в порядке, дорогая. Обычно хватает минуты, чтобы мы, женщины, смогли оклематься и утвердиться на своих на двоих.

Джери-Ли пошла в ванную комнату. Когда она вышла, доктор все еще был в палате, ждал ее.

— Я бы хотел осмотреть вас через неделю. Она молча кивнула.

— И никакого секса, пока я не разрешу, — добавил он строго и потом хмыкнул:

— Дайте отдохнуть этому местечку.

Она подняла глаза на него и улыбнулась своим мыслям: секс — самое последнее, о чем она сейчас думает. Но все же ответила в тон его неуклюжей шутке:

— А другим местом я тоже не могу работать? Теперь он засмеялся откровенно и позволил себе поерничать:

— Это уж не моя область, и вам придется проконсультироваться с дантистом!

— Заметано, док!

— Серьезно, отдохните несколько дней, не спешите окунаться с головой в работу.

— Обязательно, док. Спасибо!

Он вышел из палаты, и она начала одеваться. Когда она закончила, появилась сестра с креслом-каталкой. Джери-Ли скептически посмотрела на нее.

— Неужели мне выезжать на люди в сей карете? — издевательски спросила она сестру.

— Таковы наши правила, — совершенно серьезно ответила та. — До самой двери.

— В таком случае необходимо подкрасить губы, — заявила Джери-Ли с чисто женской логикой и внимательно оглядела себя в зеркале. Немного тона на щеки тоже не помешает, подумала она, доставая косметичку. Удивительно, как быстро появляется специфическая больничная нездоровая бледность.

В первый момент она его не узнала. Темные зеркальные очки, шатенистые накладные фальшивые усики, хотя, как правило, он не признавал никакой растительности на лице и тщательно брился. И в добавление ко всему этому маскараду еще и парик, скрывающий его от природы вьющиеся темные короткие волосы.

Узнав его, она едва сдержалась, чтобы не расхохотаться на весь приемный покой — настолько нелепо он выглядел.

— Как ты, Джери-Ли? — неестественно тонким голосом спросил он, стараясь скрыть свой глубокий, бархатный баритон.

— Просто великолепно.

— Сестра, — распорядился он, — машина ждет у входа.

Сестра кивнула и покатила кресло к двери, выехала по пандусу к машине. Он взял на прокат «Континентл» вместо своей машины — у него был великолепный «Корниш» с откидным верхом.

Он заботливо открыл дверцу, и сестра помогла Джери-Ли перебраться на переднее сидение.

— До свидания, — сказала сестре Джери-Ли. — Спасибо вам.

— Мы всегда будем рады вам, дорогая, — ответила сестра. — Желаю удачи.

Он достал двадцатидолларовую банкноту и протянул сестре.

— Благодарю вас, мистер Баллентайн, — сказала сестра, опуская деньги в карман халата. Ее черное, лоснящееся добродушное лицо расплылось в улыбке.

Она склонила голову и ушла.

Он застыл, рот его смешно приоткрылся. Потом растерянно спросил Джери-Ли:

— Как она умудрилась узнать меня? Джери-Ли от души веселилась и самым неприличным образом хихикала.

— Ох, Джордж, ты, может быть, и кинозвезда первой величины, но ни на грош не смыслишь в искусстве грима.

Он обошел машину и, хлопнув дверцей, сел за руль.

— Я не хотел, чтобы кто-нибудь узнал меня, — проворчал он обиженно, как большой ребенок.

— Не волнуйся, выбрось из головы. Кого она только тут не повидала — приезжают, уезжают. Она не станет болтать.

— Я просто не могу позволить себе такую роскошь, как новые сплетни и болтовня, — сказал он, трогаясь с места. — И без того в студии с меня не слезают с этими разговорами.

— Я сказала, не волнуйся.

Наконец, он вспомнил о главном.

— Как ты-то?

— О'кей.

— Правда о'кей?

— О'кей.

— Скажи, тебе полегчало теперь, когда все уже позади?

— А тебе? — спросила она.

— Как гора с плеч, — признался он. — По-моему, мы сделали единственно правильную вещь. Она потянулась за сигаретой.