Одинокая душа для ведьмы с ребенком - [19]

Что за «именной мастер», я спрашивать не стала. Смысл ясен, а конкретика сама собой постепенно узнается.

— Теперь проще, — объяснила я. — Мне туда все равно Олежку возить, а так — пока он будет заниматься, и я поучусь. Удобно. Да и о заработке нужно думать.

— Я на работе у девчонок поспрашиваю, кому что надо, — пообещала Вера.

Я кивнула, не зная, что ответить. Нет, смысл опять же ясен, но… а, ладно, махнула я мысленно рукой, прорвемся. Разберусь.

— Только не срочно чтобы, — попросила я, — сейчас как-то не до того, и резерв еще не восстановился.

— Ну уж это ясно, — закивала Вера. — Какая ты была, без слез не взглянешь.

Восстанавливайся!

Похоже, что такое резерв и почему он важен, моя подруга знала. Вот и отлично.

Значит, время у меня есть, а когда чему-то выучусь — будут и первые клиенты. Прорвемся!

* * *

Наступил сентябрь, и уже можно было сказать, что моя новая жизнь вошла в колею. Я обживалась в доме, налаживала хозяйство, занималась с Олежкой, знакомилась с соседями.

Мне продолжала сниться жизнь прежней Марины, так что теперь я уверенно здоровалась со знакомыми на улице, и лишь иногда приходилось, извиняясь, объяснять, что был шок с амнезией, и я не все вспомнила.

На самом деле сны тревожили. Они были нужны, с ними было легче принять новую жизнь и хоть как-то в ней ориентироваться, но просыпалась я не в своей тарелке, и требовалось некоторое усилие, чтобы отстраниться от приснившихся событий. Совсем плохо было, если я вдруг просыпалась ночью — тогда чудилось, что Макс спит рядом, и я включала свет и брала книгу, или шла пить чай, хотя никогда не одобряла еду среди ночи, или, если время шло к утру, уже и не ложилась.

Перебрав Олежкину одежду, я купила для него к осени новые брючки, три рубашки «настоящие для школы», курточку и ботинки. Не помешал бы и свитер: те два, что нашлись в «зимней» кладовке, были на мальчика уже малы, но я решила распустить их и сделать из двух один. Правда, спицы пришлось покупать, но они еще не раз мне пригодятся: вязать я люблю.

С моим гардеробом было хуже. Пока что я ходила в одном и том же траурном платье, но в октябре траур закончится, а то, что висело в шкафу у Марины, решительно мне не нравилось. Слишком короткие юбчонки, слишком кричащие цвета. Из немаленькой кучи я оставила себе всего ничего: одуряюще-розовый, но хорошего качества спортивный костюм (нужно же в чем-то заниматься!), летние брючки из желтоватого льна, цветастый сарафан длиной по щиколотку, синее шерстяное платье до колена. Все! Блузки, маечки, юбочки, джемпера, еще несколько сарафанов и платьев годились разве что на пэчворк. Кстати да, можно сделать яркое лоскутное одеяло и загорать на нем летом в саду. И пестрых хваталок в кухню нашить. И сумку с какой-нибудь интересной аппликацией. Когда раздобуду швейную машинку, а пока что я запихнула всю эту кучу в шкаф на антресоли и внесла одежду в список предстоящих покупок. Потом подумала, вывалила все обратно и, ругаясь сквозь зубы, набрала себе минимальный гардероб. Похожу уж пока в чем есть, ребенка одеть-обуть важней.

Да, покупки я жестко планировала — а иначе не получалось. Переключиться на рубли с копейками было сложно, поначалу мне все цены казались шокирующе низкими, а в итоге деньги улетали непонятно куда. Но ничего, приноровилась. Я теперь знала, где выгодней покупать картошку и овощи, а где — молоко, мясо и яйца. Нашла фермерский рынок, пару магазинчиков «секонд хэнд», а Вера посоветовала неплохую и вроде бы недорогую парикмахерскую.

В подвале теперь пахло яблоками — поспел другой сорт, который я опознала как более лежкий, так что самыми отборными наполнила десять плоских фруктовых ящиков. На полках стояло полтора десятка баночек яблочного варенья, небольших — все меньше литра, но так даже удобнее. Целый мешок разномастных банок мне отдала Вера — из-под майонеза, магазинных джемов, зеленого горошка и прочих покупных вкусностей. Я отдарилась вареньем, после чего Илья притащил два ведра яблок вдобавок к моим: Вере возиться с ними было некогда. А я решила, что лучше отложу осмотр сараев и чердака, но из урожая не потеряю ни грамма. Поэтому каждый день сушила сушку, варила варенье и джем, пекла что-нибудь к чаю. Крутилась, как сумасшедшая белка, но с каждым пополнением подвала у меня прибавлялось немного уверенности в завтрашнем дне.

У меня появлялись привычки. По пятницам я пекла яблочные пирожки, шарлотку или пирог, и мы с Верой устраивали посиделки. Детвора, наевшись «вкусняшек», убегала играть, Илья отсаживался к телевизору, а мы болтали о детях, школе, магазинах, Верочкиной работе, городских сплетнях и прочей интересной ерунде.

Утром, пока Олежка еще спал, я выходила в сад и там, на свежем воздухе, делала зарядку, а после нее — упражнения для восполнения резерва. Потом будила Олежку, мы завтракали и ехали в школу. Мои занятия еще не начались, но я записалась в школьный читальный зал и брала там рекомендованные Константином книги для родителей, так что ожидание не было скучным.

По дороге домой малыш взахлеб делился впечатлениями. В школе ему нравилось. В группе («Мама, в классе!» — гордо поправлял Олежка, когда я так проговаривалась) было пять мальчишек. Из привычных для меня школьных предметов их пока учили только читать, зато было много спортивных игр, бассейн, лепка и рисование, и среди всех этих веселых занятий прятались уже знакомые мне упражнения на развитие резерва и контроль силы.